Эхо вторжения
Шрифт:
Его тираду нарушил пока еще далекий свистяще шипящий звук, донесшийся с покинутой ими улицы. Не зная почему, но Николай вдруг всем своим существом ощутил смертельную опасность, бросился к мотоциклу и выключил фару, словно от этого зависела их жизнь. И как потом показали события, инстинкт его не подвел…
Держась за руки, Николай с Владимиром на ощупь подобрались к выходу из-под арки и из-за угла подворотни осторожно выглянули на улицу. Здесь также стояла непроницаемая тьма — хоть глаза выколи. Но вот из поперечной улицы на перекресток со свистяще шипящим звуком, выполз приземистый механизм, издалека напоминающий океанскую черепаху с мигающими светло-голубыми огнями по периметру основания. Выполз, если так можно было назвать этот способ передвижения, ибо он двигался, плывя где-то
Не совсем понятно, что именно, но видимо все тот же, животный инстинкт, сидящий в каждом человеке, всем своим существом, чувствующий приближающую неизвестную опасность, заставил Николая схватить друга за руку и потащить в глубь подворотни. Через минуту они были в проходном дворе и на ощупь ввалились в обшарпанную дверь какого-то подъезда. В этот момент странная машина, судя по звуку, приблизилась к их подворотне и, в тот же миг со стороны ворот во двор полыхнуло какое-то белое беззвучное пламя, затем свистящий звук поднялся на тон выше, словно выросли обороты двигателя, и затем, затухая, стал отдаляться. По всей видимости, аппарат двинулся дальше по улице. Если судить по интенсивности окраски пламени — температура его должна была достигать более миллиона градусов по Цельсию. От такой вспышки все здания вокруг должны были мгновенно испариться. Но этого не произошло. Оба друга даже не потеряли зрения, инстинктивно зажмурив глаза, хотя даже сквозь веки, ощутив яркость вспышки. Пламя было холодным!
В наступившей после вспышки темноте они не могли различить что-либо и в сантиметре от глаз. Сначала Николай даже испугался — не ослеп ли он. Но вот на лестничной площадке над ними приоткрылась дверь, показалась желтая полоска света из прихожей и, послышались легкие шаги. Видимо у некоторых жильцов лю-бопытство было сильнее страха перед неизвестностью. Ориентируясь на этот свет, показавшийся очень тусклым после увиденной ими вспышки белого пламени, Николай с Владимиром гуськом друг за другом поднялись на площадку второго этажа. Но, заслышав звук их шагов, хозяин квартиры захлопнул дверь, и они вновь оказались в полной темноте. Николай совсем не удивился, что любопытных не очень много: в людских муравейниках городов самоизоляция достигла наивысших пределов — не всегда даже на одной лестничной площадке соседи знали друг друга по имени. Может быть, кто-то и пытался подглядывать в дверной глазок, но делал это так осторожно, что нельзя было услышать даже дыхания.
Тем не менее, Николай уже определился с расположением дверей на пло-щадке, и уверенно шагнув в сторону нужной квартиры, уперся в закрытую дверь. Ощупав ее, нашел кнопку звонка и нажал на нее. Открывать явно не хотели: явственно слышно было взволнованное дыхание за дверью. Он снова нажал на кнопку звонка, но без видимого успеха, наверняка звонок не работал по причине отсутствия электричества. Сорвав с лица маску противогаза, он громко сказал: «Откройте, пожалуйста? Мы из милиции!»
— Не бойтесь, откройте! — Снова повторил он.
Видимо после некоторых раздумий хозяин квартиры щелкнул замком, и дверь приотворилась, затем открылась шире и на пороге показалась симпатичная девушка, лет девятнадцати, в домашнем халате и с распущенными волосами. Ее большие выразительные глаза с длинными красивыми ресницами смотрели на них настороженно. На какое-то мгновение оба друга замерли, но потом Владимир, промолвил своим решительным милицейским голосом:
— Извините, пожалуйста, но нам нужен фонарь! Сами видите, что твориться на улице…
— Вот именно, хотелось бы узнать, что твориться на улице? Тем более от мили-ции… — В свою очередь ехидно сказала она.
— Что-то вроде солнечного затмения!.. — Сказал Николай, приходя Владимиру на выручку, ибо тот совсем не был готов к ответу: правды они не знали, а пичкать своими домыслами первую, попав-шуюся им девчонку… вообще смысла не было.
— То эпидемия, то затмение! Вы что-нибудь конкретно-то объяснить можете? Я хочу знать, чего ожидать? Я хочу…
— Извините! — Прервал ее Николай. — У вас имеется электрический фонарь?
Она осеклась на полуфразе, но ответила: «Имеется!»
— Не могли бы вы одолжить его нам на некоторое время? — Попросил он.
— Подождите минутку! — Она прошла вглубь квартиры, а Николай с Владимиром остались в прихожей, освещенной тусклым светом огарка свечи, стоявшего в декоративном подсвечнике на полочке перед зеркалом, отчего его свет как бы удваивался, довольно сносно борясь с темнотой. Пламя свечи отражалось также от полуоткрытой застекленной двери кухни справа по коридору. Прихожая была обставлена простенько, но со вкусом: уже упомянутое зеркало на стене, дверцы встроенного в стену гардероба напротив и не совсем новая, но довольно чистая ковровая дорожка на полу.
Негромко шаркая домашними тапочками по этой дорожке, девушка вер-нулась, с натугой держа в руках большой аккумуляторный фонарь со съемной фарой средних размеров.
— Если не ошибаюсь, именно такой фонарь вам и нужен! — Сказала она, впервые улыбнувшись. — Я сама забыла, что имею такой фонарь. Спасибо вам — напомнили. А я тут свечки жгу…
— Спасибо большое! На такой фонарь мы даже и не рассчитывали! Мы его обязательно вернем. — Сказал Николай.
— Во всяком случае, постараемся! — Поправил его Владимир. — Мы пойдем, вы не открывайте форточек и не выходите из квартиры, а еще лучше постарайтесь сидеть так тихо — будто в квартире никого нет. — Подумав, добавил он. — Хорошо?
— Хорошо! — Слегка оторопело ответила она, помаргивая своими длинными ресницами. — Вы еще придете?
— Постараемся! — Еще раз сказал Владимир. — До свидания!
— До свидания! Только вы обязательно приходите?.. — Попросила она.
Они, в молчании кивнув на прощание, натянули на лица противогазы, и вышли из квартиры. Фонарь оказался мощным и ярко освещал лестничную клетку. На улице тьма стояла такая же густая, что и прежде. Уличное освещение не включилось — город, как они поняли, был обесточен — в квартире девушки электричества тоже не было. Осторожно они направились к своему мотоциклу, освещая перед собой путь. Интуитивно, Николаю совсем не хотелось вступать в зону, где не так давно властвовало белое пламя. Но входить туда им и не пришлось. Свет фонаря отразился от зеркальной поверхности какого-то незна-комого сооружения и, на мгновение их пронзил разряд дикого ужаса. Это мгновение в сознании растянулось — они представили, что еще миг — и их тела начнут расплываться в ту мерзкую слизь, на которую они сегодня насмотрелись уже достаточно, быть может, это сооружение для того и поставлено. Лишь спустя некоторое время они начали узнавать в очертаниях сооружения… — свой мотоцикл! С трудом узнаваемый, состоящий из множества блестящих, словно хромированных, включая и лобовое стекло, деталей, спаянных между собой, мото-цикл превратился в причудливый неподвижный монумент. Страх нехотя стал покидать застывшие, словно в столбняке, тела. И постепенно им становилось совершенно ясно, что теперь этот слиток не может быть средством передвижения.
Перед ними становилась еще одна задача — найти исправный транспорт. Пешком в такой ситуации долго не походишь. Вспомнились попадавшиеся на глаза автомашины по обочинам, но в них — эта слизистая субстанция, в которую превратились люди. Обоим совсем не хотелось притрагиваться к ней. Да и покидать двор через ворота, в которые сюда въехали, они не рискнули, чтобы не нарваться на светящуюся «черепаху».
Двор относился, так сказать, к одному из старых, построенных чуть ли не в довоенный период, кварталов: здесь, хотя и в редких случаях, попадались даже постройки дореволюционной поры. Такие кварталы нередко представляют собой довольно сложные лабиринты дворов, окруженных по периметру новыми и реконструированными старыми зданиями. Таким образом — фасады кварталов обычно выглядели весьма прилично, скрывая за собой неприглядную архитектуру давно не ремонтированных жилых домов, десятками лет числившихся в коммунальных хозяйствах «под снос».