Эхо вторжения
Шрифт:
«Напрасно погублены ребята-грантометчики, напрасно гибли жители того дома, где я отбивался от «крабов», напрасно… все напрасно! — Проносилось в его голове. — Мы поставили все на этот малейший шанс проникновения внутрь цитадели пришельцев, и… проиграли!»
Теперь Николай даже жаждал, чтобы ракетные снаряды, которые должен был Владимир запустить сюда, в этот коридор, нашли в нем самую реальную для себя цель — его, то есть Николая Мордовцева, двадцатисемилетнего неудачника, хотя и лейтенанта вооруженных сил в запасе. И в то же время Николай тут же засомневался в своих мыслях: «А сам ли я так думаю? Никогда не имел склонности к суициду, и вдруг такие мысли? Ну, уж нет, так просто я не сдамся!»
Коридор еле заметно в своей постоянности
Но вот один раз, кулак чуть соскользнул на краткий миг, и браслет, охваты-вающий запястье его левой руки, коснулся стены. И в то же мгновение в стене образовалось пульсирующее ярко-фиолетовым флером, подобное эллипсу, непрозрачное, размерами: высотой метра в два, и шириной — где-то в полтора метра — отверстие, дверь, окно?
«За неимением гербовой, пишем на простой!» — Вспомнил Николай цитату, считая по аналогии, что терять ему совершенно уже нечего и решительно шагнул в этот проход затянутый подозрительным маревом. В последний момент, уже скрываясь внутри, он повернул голову назад и увидел, как вдоль коридора беззвучно пронесся поток оранжевого пламени. Что это было, он мог только догадываться. «Возможно — долгожданный ракетный залп Владимира? Если это так, атака не принесет абсолютно никаких результатов. Этим видом оружия мы ничего не добьемся. Взрывы ПТУРов не смогут повредить даже кольцевой коридор», — Промелькнула в голове мысль.
Именно об этом Николай успел подумать в те доли секунды, когда флер сомк-нулся за его спиной, отрезав Николая от кольцевого коридора. Он оказался в ради-альном, прямом коридоре, диаметром намного меньшим основного обода. И этот коридор не был материален. Не видно было ни стен, ни пола, в той сущности, что под этим подразумевается. Сверкающий туннель напоминал скорее большую трубу, сотканную из переплетенных в замысловатую сеть, жгутов оранжевого света. Это зрелище будило в Николае описания воспоминаний людей, побывавших в объятиях клинической смерти и чудом вернувшихся к жизни. Только они рассказывали о темных коридорах, ведущих к светлой жизни после смерти. Здесь же, в отличие от описанных в воспоминаниях коридоров, света хватало в избытке, а вот конец коридора зиял глубокой чернотой. И было совсем непонятно — куда все же ведет этот коридор? Какого-либо жара в этом тоннеле, Николай не чувствовал. Даже, наоборот, здесь, посредством легкого ветерка, веяло приятной прохладой, которую он ощутил открытой шеей, не защищенной откинутым капюшоном костюма Л-1.
Мордовцеву только оставалось гадать — куда его забросило? То, что попал сюда через дверь-телепорт, которая в свою очередь открылась оттого, что он случайно коснулся стены браслетом, Николай уже не сомневался. Получалось, что браслет является своеобразным ключом в этом корабле. И Николаю несказанно повезло, повезло, что он догадался прихватить с собой эти странные браслеты. Браслеты, которые по-прежнему продолжали извергать из себя свечение изумрудного оттенка. Цвет их, несмотря на то, что Николай уже не использовал «кошачьего глаза», к великому его изумлению, оставался неизменным. На что еще способны браслеты, кроме уже проявленной ими антигравитационной составляющей, при помощи которой они весьма стремительно смогли доставить Николая в космический корабль? «Не оказались ли они, по сути, пропуском в этот инопланетный агрегат? Управляет ли ими кто-то, или они действуют автоматически? И если имеется неведомый оператор, то почему он допустил мое проникновение в корабль? Или мои желания полностью совпадали с
Эти мысли только на время отвлекли Николая от другого неизбежного во-проса: «Что ему делать дальше? Двигаться по тоннелю? Тоннелю, который казался бесконечным? Или с помощью браслета поискать другие «двери»?» Только Николай не представлял, как можно касаться браслетом этих нематериальных, по всей видимости, а энергетических стен. Хотя энергия — это, по сути, тоже материя. А как можно потрогать энергию? Другой энергией! Какая энергия находится в его распоряжении? Чуток электричества в аккумуляторах «ноктовизора» и командирских часов, и все? А можно ли считать силу мыслей энергией? Если это и энергия, то весьма тонкая и очень слабой напряженности…»
Мысли сумбурным противоречивым потоком изливались в голове мутным водоворотом, вычленить из которого что-то конкретно нужное казалось проблематичным. «Стоп! Мне нужно к центру «тарелки» и если этот тоннель из энергетических струй перпендикулярен кольцевому коридору, то он неизбежно должен привести меня к центру. Но сколько времени придется пробираться по этому коридору?..» — Появилась здравая мысль.
Время. Сейчас все решает время. И хотя в данную минуту в голове не был слышен своеобразный метроном, но все действия Николая и его телодвижения были словно подчинены неумолимому ритму. «На улице с каждой минутой падает температура воздуха. И чем дольше я здесь пробуду, если не смогу выполнить свою задачу, то город обречен. Время, время, время!..» — Лихорадочная работа мысли накаляла мозг Николая. Бог знает, что бы Николай мог отдать, чтобы оказаться сейчас там, в центре тарелки, где, как он думал, находится центральный командный пункт. Чем Николай может пожертвовать? Жизнью он уже, по сути, жертвует!
И вот в какой-то неуловимый миг Николай ощутил, что в его подсознании произошел мизерный, но вполне ощутимый перелом. Ранее, благодаря защитным функциям психики он, можно сказать, неосознанно воспринимал все происходящее с ним, как разновидность какого-то фантастического, весьма похожего на реальность сновидения, чему способствовал памятный «вещий сон». Теперь же вдруг резко, словно какая-то невидимая пелена спала с его сознания, и Николай неимоверно отчетливо понял, что действительно находится, хотя и в невероятной, и даже более чем фантастической, но суровой реальности.
К удивлению Николая, он даже ощутил нечто вроде облегчения. Мир стал ярок, и в мутном водовороте информации с неимоверной скоростью заструились четкие мысли, поначалу некое подобие понимания, а уже затем появилась какая-то бесшабашная уверенность в том, что у него все получится. Николай вновь подумал о «браслетах» как о ключах в этом вместилище порождения чужой техники, и тут же увидел, как на протяженности всего коридора засияли овалы, обозначив имеющиеся в нем проходы. «Час от часу не легче! — Подумал Мордовцев. — И как же мне выбрать из этого множества проходов нужный мне путь, единственный?» И одновременно в нем поднялось желание такой силы, требование к себе, к окружающему его миру, требование достижения цели. Эта целеустремленность охватила все его существо и, хотя он совсем не представлял, что может ожидать его в конце пути. Представлял только, что на этом окончании у него вновь сформируется уже другая цель, но какие силы и способности ему для этого понадобятся, он совершенно не представлял. Но какое-то наитие вело Николая вперед — неизвестно к победе или гибели.
В тот же миг, едва ли не раньше последней промелькнувшей мысли, кратко мигнув, переходы в субстанции коридора растворились, оставив мерцать всего лишь один, буквально где-то в тех шагах от Николая. Не слишком задумываясь о причине таких трансформаций сущности энергетических выкрутасов коридора, хотя в то же время манипуляции эти память отложила на задний план, связав такой результат с влиянием трофейных браслетов, Николай, приведя автомат в боевое положение, решительно шагнул в овальное марево перехода.