Эхо
Шрифт:
Мой коммуникатор был встроен в браслет. Вздохнув, я сняла шлем. Воздух был разреженным, словно на вершине горы, и в нем был разлит странный запах. Но я все же сняла скафандр, расстегнула браслет и отдала его Алексу, а затем, не теряя времени, вновь облачилась в скафандр. Алекс повозился с браслетом и настроил его для управления своим коммуникатором.
– Ладно, – сказал он. – Похоже, работает.
– Рада слышать.
Обезьяна стояла у челнока, беспомощно уставившись на люк. Над моей головой
– Держи, – сказал Алекс, возвращая мне браслет. – Он нам понадобится.
– Что будем делать?
– Подожди…
– Алекс, – сказал Гейб, – у меня есть трехминутная запись голоса детеныша.
– Начинай передачу.
– Слушаюсь.
Алекс уменьшил громкость на серебряной цепочке, так чтобы скулеж, всхлипывания и писк не были слышны снаружи.
– Хорошо, – кивнул он. – Отлично. Воспроизводи по кругу, пока я не скажу.
– Сделано.
– Чейз, не попадайся ей на глаза.
Он унес коммуникатор в заднюю часть комнаты и скрылся в коридоре.
– Похоже, ему стало скучно, – сказал Гейб. – Эй, малыш! Не трогай!
Мне не хотелось спрашивать, что происходит. Оборудование челнока в большинстве своем было достаточно прочным – если, конечно, не колотить по нему палкой. Пострадать могла разве что ручка управления, но даже со сломанной ручкой я, скорее всего, поднялась бы на орбиту.
– Прекрати! – Гейб перешел на крик.
– Что случилось, Гейб?
– Он схватил меня и тащит.
– Дай Белль доступ к управлению. На всякий случай.
– Будет сделано. Она как раз входит в зону связи.
– Хорошо.
– Похоже, этому сорванцу нравятся черные ящики.
Внезапно у меня за спиной кто-то заскулил и захныкал, совсем как детеныш, – в той стороне, куда ушел Алекс. Звук был едва слышным и, естественно, шел из коммуникатора. Алекса я не видела, но поняла, что он прибавил громкость. Затем все прекратилось.
Я посмотрела на обезьяну. Она никак не реагировала, словно ничего не слышала.
Вернулся Алекс с цепочкой в руках. Коммуникатора на ней не было.
– Кажется, все готово, Чейз.
– Куда ты дел коммуникатор? – спросила я.
– Он там, в одной из задних комнат. – Мы стояли у дыры в стене, откуда хорошо было видно мамашу. – Готова?
Я сняла с пояса скремблер и перевела его в смертельный режим.
– Да, – ответила я.
Попросив у меня браслет, Алекс настроил его на прием сигнала с челнока.
– Симпатичная штучка.
– Давай, Алекс. Побыстрее.
Он показал на сугроб снега в дальнем конце комнаты:
– Спрячемся за ним.
– Хорошо.
– Если она бросится на нас, стреляем. Не колеблясь и не раздумывая.
– Давай начнем, – сказала я.
– Гейб, где наш детеныш?
– В кресле Чейз. Похоже, немного успокоился.
– Хорошо. Если опять начнет волноваться, поставь симфонию Макинтайра, с максимальной громкостью. Мне совсем не хочется, чтобы мамаша его услышала. – Он включил коммуникатор на браслете. – Готова?
– Давай.
Алекс прибавил громкость на моем браслете. Здание заполнилось скулежом, всхлипываниями и воплями детеныша.
Обезьяна повернулась. Поколебавшись, она взглянула на пустой иллюминатор, обнажила длинные клыки и взвыла, а затем бросилась к нам. Едва мы с Алексом успели спрятаться за сугробом, как она, рыча, ворвалась в дом сквозь дыру в стене. Алекс прибавил громкость на втором коммуникаторе, лежавшем в задней части дома, и выключил мой. Не знаю точно, что делала мамаша, поскольку оба мы прятались за снежной грудой, но я слышала доносившиеся из коридора крики и скулеж детеныша. Обезьяна в замешательстве потопталась вокруг, затем взревела и бросилась назад. Высунув голову, я успела заметить, как она исчезает за дверью. Мы кинулись к выходу.
Внешний люк, разумеется, был по-прежнему закрыт. Вскочив на лестницу, Алекс нажал кнопку, открывавшую шлюз. Никакого результата. Времени на раздумья не оставалось. Я бросила Алексу резак, и он начал прожигать себе путь.
– Быстрее, Алекс, – сказал Гейб.
Мне хотелось прикрикнуть на него, чтобы он заткнулся на пару минут и никого не отвлекал, но я промолчала. Затем снова послышался его голос:
– Мамаша нашла коммуникатор.
– Ясно.
– И отключила его.
Вероятно, растоптала.
Мы все еще пытались вскрыть шлюз, когда обезьяна выбежала из здания-многоугольника. Увидев нас, она зарычала, оскалилась и перешла на подпрыгивающий галоп. Стало ясно, что открыть люк мы не успеем. Я подняла скремблер. Алекс обернулся:
– Не стреляй, Чейз. Забирайся на лестницу. – Он схватился за перекладину.
Я вскарабкалась на лестницу рядом с ним.
– Гейб, – сказал он, – поднимайся.
Никакой реакции.
– Гейб, подъем.
То же самое.
– Белль, – приказала я, – поднимай нас. Быстрее.
– Сейчас, Чейз. В этом месте управляться не так просто.
– У нас нет времени, – отрезала я.
Земля ушла вниз, и я увидела, как капает слюна с клыков мамаши, безуспешно пытающейся дотянуться до нас. Но мы уже были недосягаемы, и ей осталось лишь швырять ветки и камни в деревья.
Трудно было представить, что наша маленькая панда вырастет в нечто подобное.
– Не так высоко, – сказал Алекс, стараясь не смотреть на уходящий вниз лес.