Эискон. В поиске себя
Шрифт:
Заинтересованность я, конечно, проявляла. Но не здесь, а в другой комнате, где всё ещё ощущалось её присутствие в голубом пятне от пролитой некогда краски на линялом ковре и расшитых цветами декоративных подушках…
Я кинула рюкзак куда-то на пол и открыла окно, прогоняя внезапно возникшую духоту. Небо, ещё минуту назад разделявшее мир ярко-голубой линией, потемнело и съёжилось в грозовые тучи, среди которых уже вовсю громыхал гром, возвещая о прибытии дождя.
На секунду глаза охватила сонливость – в то же мгновение молния
Почему так спать хочется? В последнее время вырубает, как только погода становится пасмурной.
Маша вдруг постучала в дверь, спрашивая, можно ли войти. Получив разрешение, она осторожно вошла в комнату с подносом, на котором стояла чашка мятного чая, тарелка с картошкой и вазочка с конфетами.
– Подумала, что ты устала после школы и вряд ли хочешь компании, —пояснила она, ставя посуду с едой на письменный стол. – Поешь здесь и отдохни, я потом уберу.
– Спасибо.
Она подмигнула мне и вышла.
Я поела и принялась за подготовку к экзаменам. Был уже вечер, когда на телефон пришло сообщение от Аньки: «Скинь дз, плиз. Кст, надеюсь, ты в курсе, что мы завтра едем на экскурсию. Классная всех родителей обзвонила и деньги собрала, но я тебе говорю на всякий».
Экскурсия? Какая экскурсия?! Я зашла в групповой чат и, минуя десятки не имеющих смысла сообщений, наконец нашла нужное.
– «11 «Б», завтра в 21:00 мы с вами собираемся около центральных школьных ворот» …Блин, ну кто так делает вообще, о таких вещах всегда заранее предупреждают! Ладно, что там дальше… «Знаю, неожиданно, но нам сообщили об этом только сегодня. В Иринске знаменитый частный коллекционер картин Ивана Пельвина, нашего земляка, организует выставку» …Иван Пельвин? А не тот ли это Иван Пельвин, который нарисовал «Дыхание весны»?
Гугл подтвердил мои догадки, и рука, уже почти настрочившая Марине Львовне вежливый отказ, остановилась на полпути.
Это ведь уникальная возможность – увидеть его работы. После смерти Пельвина почти все его картины ушли с молотка и осели в частных коллекциях. Другого шанса может и не подвернуться…
Подождите, я правда поеду? Спустя семь лет перемещения исключительно по проверенным маршрутам вот так просто поеду? Мне правда настолько нравится этот художник?
Ложь. Это ей он очень нравился. Она просто обожала его картины…
Я скинула Аньке домашку, с трудом отвязавшись от её «мимимишных» историй о сегодняшнем свидании с Антоном, и остаток вечера потратила на сборы. Поездка обещала растянуться минимум на два дня, значит, мне нужно было разузнать всё об Иринске и предстоящей дороге, чтобы избежать возможных рисков.
Интересно, я дотащу эту аптечку, если возьму её? Может, на всякий случай ещё и спальный мешок взять?
Завтра наступило слишком быстро.
– Милая, ты правда собираешься на эту экскурсию? – осторожно уточнила Маша, когда я, вся взвинченная, вернулась домой со школы. – На тебе лица нет, может, никуда не поедешь?
– Надо, – буркнула я, рассеянно водя вилкой по тарелке. – Ты папе уже сказала?
Она покраснела.
– Он отвезёт тебя на место сбора. Ты же не любишь такси.
Вилка, выпав из ладони, звякнула о тарелку.
– Правда?!
Она покраснела ещё гуще.
– Ну, я сказала ему, что тебе не нравится ездить в чужих машинах. И что ты нервничаешь из-за этой поездки.
– Понятно. – Я встала из-за стола: от меня сбежали остатки аппетита. – Спасибо, но не стоило дёргать его с работы.
– Ангелина, он…
– Серьёзно, не стоило. – Я ушла в свою комнату, оставив Машу в растерянности стоять посреди кухни.
Она не соврала, папа действительно вернулся домой этим вечером, чтобы подвезти меня до школы. Он выглядел так же, как и всегда, то есть очень устало, но в его глазах появилось новое чувство: они светились от радости, источник которой изо всех сил старался поддерживать уют и какое-то подобие семейных отношений в этом доме.
Я пыталась запихнуть в рюкзак дополнительную пару тёплых носков, когда внезапно услышала, как Маша ясно и чётко, как если бы она стояла прямо рядом со мной, сказала:
– Тебе нужно чаще появляться дома. Ангелине тебя не хватает.
– Я возьму отпуск после следующей командировки, я же тебе говорил. Сейчас на работе завал…
– У тебя всегда завал! – в её голосе появились жесткие нотки – не знала, что Маша может так говорить. – Я понимаю, почему Ангелина избегает тебя, она ребёнком пережила потерю и ещё учится с ней справляться. Но ты-то взрослый человек! Почему так себя ведёшь?
– Мы же уже об этом говорили, – устало сказал он. – Ей трудно меня видеть. Но я никогда о ней не забываю. Мы с тобой каждый день созваниваемся…
– Может быть, ей и трудно тебя видеть, – неожиданно мягко согласилась Маша. – Но не видеть тебя ей ещё труднее, понимаешь?
Всё, хватит! Не могу больше!
Я шумно хлопнула дверью, выходя из комнаты, и их разговор наконец-то прекратился.
– Готова? – спросил папа, забирая у меня рюкзак. – Ого, тяжёлый! Зачем столько всего набрала?
– Просто. – Я пожала плечами и повернулась к Маше. – Спасибо, что испекла мои любимые булочки. Мы пойдём, а то опоздаем.
Пока я смотрела на её сияющие ярко-голубые глаза, открытую тёплую улыбку, растянутую футболку с надписью: «Ты, да, ты, настоящее солнышко!» – внутри что-то шевельнулось, и стало очень грустно, как будто мы с ней больше никогда не увидимся.
Окно на кухне задребезжало от внезапно налетевшего на него ветра, приводя меня в чувство. Я неловко улыбнулась Маше и выбежала на улицу, к припаркованной рядом с домом машине.