Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа (Екатерина Медичи. Дела амурные)
Шрифт:
– Господи! Облегчи его страдания! Если уж нельзя оставить Генриха живым, то хотя бы позволь ему не страдать! Если нужны страдания, пошли их мне, мне, а не ему, Господи!!!
Только вчера она случайно услышала, как один де Гиз сказал другому:
– Королева просила Его Величество из любви к ней не выходить на последний поединок. Из любви к ней только и можно вот так нелепо погибнуть!
Екатерину охватил ужас: неужели она хоть косвенно могла быть причиной гибели Генриха?! Конечно, это она столько лет ненавидела Диану и выговаривала мужу за связь с любовницей! Нет, выговаривала, конечно, мысленно, но ведь это все равно плохо… И вдруг Екатерине пришло в голову, что это она своими страхами, напоминаниями о пророчестве Горика накликала на мужа беду! От сознания этого королева едва не упала в обморок! Нет, только не это! Она же хотела как лучше, Генрих сам верил предсказателю, а про опасность она только напомнила…
Несколько часов Екатерина сама находилась на грани помешательства от ужаса и горя: сознавать, что могла быть причастна к гибели любимого человека и его страшным мучениям, было невыносимо.
Пусть бы только выжил, она согласна, чтобы Генрих жил только с Дианой, согласна на любые унижения, насмешки, даже презрение! Пусть эта шотландская зазнайка зовет ее флорентийской купчихой, пусть смеется весь двор, пусть даже… даже ненавидит сам Генрих, только бы он жил! Сначала Екатерина содрогнулась от понимания, что согласна на ненависть со стороны любимого мужа, но тут же поняла, что готова пожертвовать и этим ради его жизни.
Кардинал Лотарингский прислушался к тому, что шептала, стоя на коленях со сцепленными до побелевших костяшек пальцами, королева. Она умоляла Господа изуродовать ее, лишить всего, только оставить жизнь Генриху, а ей возможность знать, что он жив и счастлив!
Кардинал отвел в сторону брата – Франсуа де Гиза:
– Она что, с ума сошла?! Не хватает нам после смерти короля еще и сумасшедшей королевы!
Франсуа внимательно посмотрел на брата-кардинала:
– Ну почему же нет? Ведь королем будет Франциск, а королевой Мария…
10 июля, больше не приходя в сознание, король Генрих II скончался. Новым королем стал его старший сын Франциск, а королевой Мария Стюарт.
Тело короля должны были забрать для бальзамирования. Вокруг него собрались близкие: почерневшая от горя Екатерина Медичи, сыновья и дочери Генриха, его сноха Мария, на правах особо приближенных де Гизы… Остальные придворные должны прощаться позже.
Впервые за многие годы Екатерина могла бы порадоваться: рядом не было ненавистной Дианы де Пуатье! Но королева даже не вспомнила о сопернице, она видела лишь такое любимое, но теперь лишенное жизни лицо. Ум отказывался верить, что Генриха больше нет, но сердце поняло это давно, еще тогда, когда он стал падать с лошади… Господу оказались не нужны жертвы Екатерины, которые она предлагала взамен жизни Генриха, он не принял готовности отдать жизнь взамен мужниной…
Для Екатерины время остановилось, королева все делала по привычке, словно во сне.
Так же невольно она уступила дорогу своей невестке Марии Стюарт, ставшей после смерти Генриха королевой. Теперь Екатерина – вторая дама королевства, а эта девчонка, о которой она столько заботилась и которая ее же оскорбляла, теперь первая… Но какая разница, если Генриха больше нет?!
Так же как королева во дворце, в своем имении металась по комнатам Диана де Пуатье. Произошло то, чего просто не могло быть! Ее любовник, благодаря обожанию которого Диана была всесильна во Франции, умирал. Фаворитка отправляла своего человека к Парэ, и хирург передал, что король не выживет, его смерть – дело нескольких дней. Мало того, Амбруаз Парэ передал Диане то, о чем не стал говорить Екатерине: даже если бы и удалось остановить воспалительный процесс, Генрих довольно быстро превратился бы не только в одноглазого урода (что, собственно, уже состоялось), но и в полного калеку, ведь задет мозг. В любом случае власть получала Екатерина Медичи… Ее сын Франциск слишком юн и слаб, чтобы править самостоятельно.
И вот тогда Диана испугалась, самоуверенной, восхитительной красавицы больше попросту не существовало! По комнатам, заламывая руки от страха, металась перепуганная старая женщина, сама судьба которой отныне зависела от той, кого она столько лет унижала и у которой отнимала мужа. Конечно, Диана де Пуатье могла рассчитывать на помощь тех же де Гизов, тем более их племянница Мария Стюарт отныне королева, но красавица слишком хорошо знала Гизов, чтобы не понимать, что больше им попросту не нужна. Для семейства Гизов дружба существовала только до того времени, пока приносила выгоду. Какая выгода могла быть теперь от оставшейся без покровителя любовницы? Надеяться на Гизов не стоило совсем, кардинал Лотарингский даже не ответил на ее осторожное письмо с просьбой посоветовать, как теперь держаться с королевой.
Один-единственный удар сломанного копья превратил вчера еще всесильную Диану, в руках которой были судьбы множества людей и даже вопросы мира или войны, в стареющую красотку, у которой завтра могли отнять все! Как же она сейчас жалела, что насмехалась над Екатериной, что при всех не ставила ее ни во что, жалела, что не сумела вовремя остановиться, уйти в тень, удалиться от двора, – жила бы теперь в своем Шенонсо и давала советы со стороны…
У Дианы досада боролась со злостью, страх сменялся отчаяньем, она шарахалась от желания бежать куда-нибудь, прихватив драгоценности, до мысли попытаться захватить власть при помощи тех же Гизов! Диана даже отправила Франсуа де Гизу письмо, но в ответ получила простую отписку. Ничего не значащие слова повергли красотку в шок, Гизы собирались бороться за собственное положение при дворе, и им не нужна обуза в виде бывшей фаворитки!
Служанка Дианы Аннет со страхом прислушивалась к шагам хозяйки, доносившимся из-за плотно прикрытой двери. Такого за все пять лет, что девушка прислуживала королевской фаворитке, не бывало, Диана никогда не ложилась поздно, предпочитая рано ложиться спать и рано вставать. А тут уже скоро полночь, но красавица все еще выхаживала по комнате, садилась в кресло, снова вставала в волнении… Неужели так переживает из-за короля? Вот это любовь! А еще говорили, что Диана – бездушная красотка!
Конечно, переживала, и именно из-за смерти, но вовсе не потому, что была столь влюблена. Она с удовольствием занималась любовью с достаточно молодым и физически сильным королем, но уж любить его не любила. Как, впрочем, и любого другого, и в любое другое время. Влюбленность помогает красоте, любовь ведет к ненужным переживаниям, а таковых Диана себе не позволяла, они могли привести к морщинам и старению. Но даже не близость старости пугала сейчас красавицу, а близость мести Екатерины Медичи. Одна мысль, что ныне править будет юный сын королевы под приглядом матери, приводила Диану в неописуемый ужас. Все казалось таким незыблемым, а ее власть над Генрихом такой прочной…
Прометавшись по комнате почти до утра, Диана вдруг позвала Аннет, которая изо всех сил старалась не заснуть, и приказала привести секретаря.
– Мадам, он, вероятно, спит…
– Разбуди! Нет, принеси мне бумагу и перо, я сама напишу письмо!
Аннет знала, что распоряжения, произносимые таким тоном, нужно выполнять бегом, это глупцы придворные поэты считали Диану прекрасной феей, служанка видела ее совсем другой – злой ведьмой, которая с легкостью могла вырвать клок волос в запале. Аннет совсем не осуждала красавицу, необходимость целый день улыбаться этим противным рожам (ведь придворные далеко не все красивы и приятно пахли, часто запах духов просто забивал вонь пота и гнилых зубов) могла кому угодно испортить нервы. Правда, Диана де Пуатье очень старалась не менять выражение лица, на него с утра словно надевалась маска благожелательного спокойствия, зато когда вечером эта маска с трудом смывалась вместе с дневной пылью, выражение лица могло испугать кого угодно. Видели это превращение две-три сугубо доверенные и неболтливые служанки, обязанные хозяйке самой жизнью. Аннет была из таких и ни за что бы не выдала Диану…
Когда бумага была принесена, Диана потребовала принести еще несколько листов из тех, на которых отправлялись письма королю:
– Я буду писать королеве!
Пока Аннет бегала, сама Диана задумалась над тем, каким должно быть письмо. Что она вообще собралась писать? Первый ответ гонцу, когда Екатерина прислала за драгоценностями короны, был настолько высокомерным, что, пожелай Екатерина теперь просто припомнить его, Диане не только не удержаться при дворе, но и не жить вообще! Она открыто объявила, что не отдаст драгоценности короны до тех пор, пока нет нового повелителя, а своих врагов, требующих этого, не боится!