Екатерина. Цена слова
Шрифт:
— Чем же вам не угодили девушки из свиты благородной Ясаль Сайди? — любопытствует Баисар, когда мы выходим в коридор.
— Мне не нравится, когда за мной шпионят.
— Не шпионят, а проявляют заботу, — поправляет демон.
— Забота по чьему бы то ни было указанию, мне тоже не нравится, — я продолжаю упрямиться.
— Уверяю, это их собственная инициатива. Вы им пришлись по душе, и они о вас беспокоятся.
А вот это уже совсем не здорово!
— Что же выходит, мои проблемы уже являются достоянием общественности?
— Нет,
Вообще-то мне не очень верится в то, что служанки от меня в таком уж восторге. Я этого не чувствую. Зато я почувствовала кое-что другое.
— Баисар, а ты знаешь, что Кеми к тебе не ровно дышит? — Сдержать улыбку выше моих сил!
— Не ко мне, а к моему брату, — отзывается демон. — Вы же заметили, насколько мы похожи.
Хм, кажется, «женская» проблема Лиса в Асисе довольно распространенная…
— Кеми мне нравится, поэтому я делаю вид, будто не замечаю ее интереса. Не хочу играть с ее чувствами. Это недостойно.
Ой, ошибочка вышла!
— А ты не знаешь, для чего Правитель Ильсар меня вызывает?
— Нет.
Я вздыхаю.
— Надеюсь, он не лекции о нравственности читать собирается, — бормочу себе под нос, только судя по потемневшим скулам Баисара, он все слышал и правильно понял. — Что, ты уже не столь высокого мнения о моих моральных качествах?
— Это меня не касается.
Наверное, мне не стоит напоминать, что буквально несколько дней назад у него была совсем иная точка зрения по этому вопросу.
Правитель Ильсар ожидает меня не один, а в компании своей супруги. На мое пожелание доброго дня родители Лиса лишь сдержанно кивают. Лица у них серьезные и весьма решительные. Не нравится мне это!
— Не желаете ли присесть? — проявляет учтивость Кемаль Келай, указывая на кресло подле нее.
— Благодарю, но я лучше постою.
— Как вам будет угодно, — ласково улыбается мне женщина.
Это не нравится мне еще больше!
Правитель Ильсар терпеливо дожидается окончания приличествующего ситуации обмена фразами, после чего без дальнейших предисловий переходит к сути дела:
— Зная своего сына, я могу предположить, что один вопрос касательно вас до сих пор остался неразрешенным. Речь идет о вашем вознаграждении.
— Учитывая сложившуюся ситуацию, этот вопрос потерял актуальность.
— Я помню ваши слова о цене услуги, которую вы оказали народу сайри. Только, когда мы вели тот разговор, обстоятельства были совсем иными. Возможно, у вас на Земле остался кто-то, о ком мы могли бы позаботиться вместо вас?
— У меня никого нет, — признаюсь неохотно, при этом старательно отгоняю мысли о матери. Вот уж кто нуждается в моей заботе в самую последнюю очередь!
— Выходит, мы никак не можем оплатить вашу жертву, — невесело улыбается
Странную же формулировку он выбрал! И эта тяга к бессмысленной трате средств тоже вызывает удивление. Хотя… кажется, у меня есть одна идея.
— По-моему, жертвы вообще невозможно оплатить или возместить. Но если вам так хочется потратить на что-нибудь деньги или как-то увековечить память обо мне, можете организовать благотворительный фонд здесь или на Земле.
Выражение лица Правителя Ильсара не меняется, а вот его супруга проявляет интерес к поднятой теме.
— Я знаю, о чем вы говорите! Лис мне рассказывал о таких организациях. На Асисе их нет, но сама идея весьма интересна.
Ах, да! Лис. Жаль, я так и не узнаю, как он отнесется в моей затее.
— Если это все, то могу ли я идти?
Кемаль Келай выразительно смотрит на своего мужа. Он замечает этот взгляд и кивает. Я расцениваю это как позволение покинуть венценосных супругов. Но, увы, я вновь ошибаюсь.
— Катя, — обращается ко мне отец Лиса изменившимся голосом, сейчас в нем как никогда прежде слышны спокойные интонации моего принца, — я уверен, если бы все сложилось иначе, мой сын нашел бы способ избежать предначертанной судьбы.
— Возможно, — отвечаю уклончиво.
Знаю, не стоит плохо думать о людях, то есть о сайри, но мне как-то не верится в то, что Правитель Ильсар обрадовался бы, сумей Лис «избежать предначертанной судьбы». Нет, я так не ЧУВСТВУЮ, я просто так думаю. А еще я думаю: будет здорово, если отец Лиса не догадается о том, кто является автором побега его сына из золотой клетки. Вдруг проклятия самого главного — пока самого главного — сайри и на том свете меня достанут!
Джанкара. Еще одно пустынное место с горячим песком и палящими лучами Гайрем, от которых некуда скрыться. В очередной раз смотрю на маленькие карманные часики. Три сорок восемь после полудня. С поиском места у Баисара сегодня проблем не возникло, а вот со временем… Несколько раз перекатываюсь попкой по подушке. Да в присутствии мужчин, пристально за мной следящих, это, конечно, жутко неловко, но ведь затекает же!
Ладони теплеют. В первые три секунды мне кажется, что это из-за песка, но потом руки тянутся к книге. Хорошо, давайте почитаем.
Впервые я не стараюсь вникнуть в смысл слов. Все и так ясно. Просто тупо повторяю, набившую оскомину фразу.
Говорят, перед смертью вспоминается самое важное в жизни. Если судить по мыслям, лезущим в голову, для меня «самым важным» были посиделки с папой за книгами, мамин смех на кухне, когда она готовила мое любимое печенье, понимающий взгляд бабули, после моей исповеди, улыбка Велы, не сходившая с ее губ во время празднования ее дня рождения в «Инферно», и Лис. Много-много воспоминаний о моем принце. Их гораздо больше, чем всех остальных.