Экипаж боцмана Рябова(Рассказы и повести)
Шрифт:
А поблизости стояла какая-то актриса, которая то что-то шептала, то вытягивала вперёд руки — репетировала. Услышав в кустах крик и хохот Егорушки, она взвизгнула и побежала в сторону Петра. Стрельцы вскочили как по боевой тревоге.
Перепуганная актриса пальцем показывала на кусты, где скрывались ребята.
Антона, Егора и Яна как рукой сняло. Лишь Вяча остался на месте. Он даже встал в полный рост, чтобы его увидели. И не возражал, когда вооружённые стрельцы повели его к режиссёру-постановщику, который разговаривал с исполнителем роли Петра.
— Ты что здесь делаешь? — грозно спросил режиссёр.
— Смотрю.
— А почему в кустах прятался?
— Боялся, что прогоните.
— Гм!..
Режиссёр даже не нашёлся, что ответить на столь откровенное признание. А артист Мелкишев, вероятно любивший пошутить, торжественно провозгласил:
— Как ты смел, дрянной мальчишка, чернь недостойная, появиться при дворе царя Петра Первого?!
Но Вяча не испугался и неожиданно заявил:
— А мне бы главного кинооператора увидеть.
— Это зачем же? — удивился режиссёр.
— Я с ним знаком. Мы вчера в городе познакомились.
— Гм!.. Савва Кириллович! — позвал режиссёр.
Появился тот человек, с которым Вяча разговаривал вчера на набережной Архангельска.
— Вы, Савва Кириллович, оказывается, знакомы с этим молодым человеком, — сказал режиссёр.
— Да-да, вчера мы с ним, кажется, виделись в городе! — И Савва Кириллович обратился к Вяче: — А ты как оказался здесь? Я запамятовал твоё имя.
Главный кинооператор и не знал имени Вячи, но Вяча не стал ему напоминать об этом.
— Вяч меня зовут.
— Ну и почему ты, Вяч, здесь? У нас же съёмки.
— Вот я… мы… хотим посмотреть, как вы будете снимать картину об Иване Рябове. Нас четверо ребят. Мы тоже интересуемся историей Ивана Рябова. Мы ищем кафтан, который ему Пётр Первый подарил.
— Кафтан? — изумился режиссёр.
— Кафтан Ивана Рябова? — переспросил главный кинооператор.
Пришлось Вяче всё рассказывать по порядку. А в конце он добавил:
— И кажется, наш боцман Рябов прямой потомок лодейного кормщика. А какой у него трёхмачтовый парусник! «Буревестником» называется. Вот бы его тоже снять для кинокартины.
Кинематографисты слушали Вячу и удивлялись: мальчик был необычайно силён в истории.
— А ведь парусник-то следует посмотреть, — заметил Савва Кириллович. — Ничего не потеряем, а, может быть, что-нибудь и приобретём. Как вы думаете, Яков Наумович?
— Хорошо, поедем, посмотрим этого «Буревестника», — согласился режиссёр.
Вяча позвал своих друзей, и они перегнали «Ласточку» к месту, где размещались кинематографисты.
— Эге, — воскликнул Савва Кириллович, увидев маленькое судёнышко, — при некоторой гримировке оно может пригодиться!
— Я буду управлять этой бригантиной, — сказал царь Пётр. — А мальчиков переоденем в «потешных». И ты, Саввушка, сотворишь гениальные кадры!
Ей бы, как всегда, под парусом самоходно скользить по речному простору, а её унизительно тащили на буксире. Со снятой мачтой, со сложенными под банки вёслами «Ласточка» как-то сразу сникла. Она зарывалась носом в волну, словно сопротивляясь и стараясь освободиться от буксирного троса.
Всё объяснялось тем, что в распоряжении режиссёра был быстроходный портовый катер. Он и тащил «Ласточку» туда, где стоял «Буревестник».
На катере вместе с режиссёром и главным кинооператором были Егор и Вяча Полянкин. На «Ласточке» для управления остались Антон и Ян Эрмуш.
Радушно встретил гостей Степан Иванович. Он, конечно, сразу догадался, кто приехал.
За многолетние плавания в дальних морях на борту «Буревестника» побывали и многие прославленные капитаны, и учёные с мировыми именами. Однажды советский парусник посетил даже король — его величество. Но кинорежиссёры и кинооператоры ещё никогда не ступали на его палубу.
— Прошу в кают-компанию! Братцы-матросы, что же вы не предупредили о приезде? Ну ничего, на пеньковом конце четыре узла… Егор, Антон, занимайте гостей. А я приведу себя в порядок и кое-что приготовлю.
Савва Кириллович, как увидел боцмана, так и впился в него взглядом: как будто внешне Степан Иванович ничем особенно не примечателен, а ходит, говорит, улыбается так, что тут же хочется нацелить на него объектив кинокамеры.
Боцман Рябов явился для Саввы Кирилловича той желанной натурой, какой перед этим предстала Северная Двина, потом «Ласточка», а потом и «Буревестник» с его мачтами, палубными надстройками, трапами, леерами, кнехтами.
— Колорит! — восторгался Савва Кириллович. — Подлинный колорит, а не дешёвая экзотика. Натура!
— Из вашей натуры я согласен только на парусник. Но придётся его переделать, замаскировав под шведский фрегат. Поговорим с директором картины и купим «Буревестник», — сказал режиссёр.
Все четверо матросов «Ласточки» переглянулись. Как так — русский, советский парусник превратится во вражеский фрегат? Конечно, это временно, и он даже появится в кинокартине, но всё-таки обидно.
— Нужно попросить режиссёра, — тихо предложил друзьям Егор, — чтобы в картине перед началом написали: в роли шведского фрегата — советский парусник «Буревестник». Ведь будет же написано: в роли Петра Первого артист Мелкишев.
— Не напишут. Скажут: «Неодушевлённый предмет…», — охладил его пыл Вяча.
— Пусть снимают, — решительно заявил Антон. — Мы-то будем знать и другим будем рассказывать про наш «Буревестник». А я кинокамеру непременно сделаю. Тогда ещё сами поснимаем.
Степан Иванович возвратился в новеньком кителе с якорями на блестящих пуговицах и принёс столбик вставленных друг в друга стаканов и стопку тарелок.
— Егор и Ян, на камбуз! Антон, со мной в кладовую! Вяч, развлекай гостей. Боцман на баке. Якорь чист.