Экипаж черного корабля
Шрифт:
— Понятно. — Лумис задумчиво потискал подбородок. Некоторое время оба молчали. Забат, используя паузу, высморкался.
— Командор, — сказал он через некоторое время, — можно спросить?
— Конечно, что ты, как девица?
— Я не по теме.
— Звезда Фиоль в помощь, давай уж, не тяни.
— Почему все-таки ущелье называется Верблюжья Шея?
— Шея потому, что тонкая, как я понимаю, — сдержал внезапную веселость Лумис.
— А Верблюд — это кто? — смущенно уточнил Забат.
— Ты, Забат, не красней, не думай, что ты тупее всех. Я сам понятия не имел, пока не решился попытать Нашего астронома. Было, оказывается, когда-то такое животное — верблюд. Питалось неизвестно чем — в смысле теперь неизвестно. Одни зоологи говорят —
— Тоже неизвестно? — в восхищении спросил Забат и снова высморкался.
— Нет, это, как раз, известно — сохранились рисунки. Именно так: у некоторых — три, у кое-каких — четыре, а у других — пять.
— Странно.
— Ну, что ж, природа, — пояснил Лумис Диностарио.
— Он был большой? — продолжал расспросы неугомонный Забат.
— Еще бы, — подтвердил Лумис. — Кстати, использовался в бою. На нем сидели лучники. Между горбами. Это значит, что у некоторых на спине помещалось пятеро.
— А где же сидел пятый? — удивился математически подкованный подчиненный.
— Между шеей и передним горбом. — Лумис внимательно глянул на слушателя. — Не веришь? Я сам не очень верю, но так мне объяснил Астроном.
— Я у него тоже спрошу, надо не забыть. Могут ведь эти верблюды у нас все известись, но еще до сих пор жить где-нибудь на других планетах?
Лумис пожал плечами: вопрос явно выходил из рамок его компетенции.
68. ГЛОБАЛЬНОСТЬ
«Крикливый аист» не заметил летящие в него снаряды, а поэтому не смог засечь и рассчитать точку их старта. Однако ближе к побережью у брашей имелись независимые средства наблюдения, и, хотя они находились дальше от места событий, их приборы пассивной инфразвуковой локации смогли установить место, из которого велась стрельба, достаточно точно. Кроме того, для большей уверенности эксперты сравнили уточненные данные по пуску того, первого ядерного боеприпаса, взорванного в стратосфере. Точки старта почти сошлись. Где-то там, в пятне неопределенности радиусом в двадцать пять километров у эйрарбаков стояло, а скорее двигалось что-то очень дальнобойное. Находящийся в трехстах километрах от берега огромный корабль «Глаз Бога» с размещенной на четырехсотметровой палубе «антенной-загоризонтником» получил задачу срочно, но внимательно прозондировать нужный участок. Он сделал это с удовольствием, но одновременно с опаской, потому как сам представлял для противника цель первостепенной важности.
«Глаз Бога» мог в принципе действовать один, однако в теперешнем случае он, как обычно, работал в паре. Его «напарничек», практически аналогичный корабль «Ухо Бога», находился от него за многие тысячи километров, совсем с другой стороны эйрарбакского материка. Действовали они, однако, слаженно, а еще попеременно менялись ролями. Вначале свои клистроны и магнетроны питал энергией «Глаз». Его длиннющая антенна включалась и посылала в небо над Эйрарбией поток невидимого излучения. Ионосфера отражала луч вниз, затем то же самое делала Гея. Так, подобно скачущему мячику, луч и проскакивал весь Северный континент.
Помещенное в океане «Ухо» работало как приемник. Ставшие от долгого сидения в полутьме слеповатыми офицеры-разведчики пялились в индикаторы, а потом мацали ладонями усыпанную значками кальку. В это время на самом «Ухе» взвывала сирена, и всех разом сметало с палубы — теперь оно становилось передатчиком. Излученный сигнал снова, прыгая туда-сюда, мгновенно проскакивал эйрарбакский континент и попадал на чуткий, внимательно замерший «Глаз». Не правда ли, это походило на теннис? Затем данные двух кораблей сравнивались. «Теннис» позволял частично разрешить проблему, связанную с длиной волны передающих станций. Ведь здесь использовались довольно низкие частоты, а потому ошибка с точным местоположением того либо иного выявленного объекта оказывалась достаточно большой.
На полученных в результате совместной работы «Глаза» и «Уха» диаграммах в подозрительном месте выявилась странная аномалия — нечто вроде огромного плаца длиной около десяти километров. Если бы времена расцвета авиации не канули в небытие давным-давно, неминуемо напросилось бы предположение, что это какая-то чудовищная взлетно-посадочная полоса для чего-нибудь воистину великанского. Однако там же имелось и какое-то сооружение. Теперь можно было предположить, что это и есть искомое орудие.
Кроме «Крикливого аиста» больше ничто в брашских вооруженных силах не могло «достать» эту штуку, потому «Аист», несмотря на «неприятности», был озадачен вышестоящими штабами что-то предпринять. Помимо того, это отвечало задаче его собственной безопасности. Связь с «боевой горой» имелась, поэтому ей срочно переслали нужные координаты.
69. ИГРА В ПОДДАВКИ
Нельзя сказать, что заявление верного друга Меча сильно удивило Тутора-Рора. Его удивило скорее то, что Мурашу-Дид решил поделиться с ним планами. По мысли генерала, РНК сразу после случившегося должен был заняться проблемой с целью отработки автоматически возникающей версии о саботаже. Конечно, это требовало какого-то времени — в акции задействовалось достаточное количество людей. Даже если не брать в расчет охранников атомных складов, которые вряд ли могли сделать с боеголовкой что-нибудь более серьезное, чем нацарапать на корпусе похабщину, специалистов, обслуживающих материальную часть, хватало. Кстати, Тутора, слушающего версию комитетчика, как ни странно, нисколько не взволновала собственная судьба, хотя по логике уже после выборочного опроса нескольких техников-ядерщиков стало бы ясно несомненное участие генерала в подрывной деятельности (в прямом и переносном смысле одновременно!). Как-то получалось, что он совсем не думал о пыточных креслах «комнаты Честного Меча». В некотором роде он даже считал такой вариант выгодным в том отношении, что все проблемы, висящие сейчас на шее, снялись бы автоматически.
На самом деле его волновало совершенно другое. Он прикидывал, понял ли его «намек» неизвестный командир неидентифицированной «боевой горы». По несколько сдвинувшейся в сторону от реальности логике Тутора-Рора «намек» был просто прозрачен. Над вами взрывается эквивалент полумиллиона тонн обычного боеприпаса, но взрывается высоко, почти в тропосфере. Поскольку вы в боевом походе и следите за небом, то вам должно быть абсолютно ясно, откуда и зачем летел этот эквивалент. И так же понятно, что, взорванный на такой высоте, он принципиально не способен поразить подвижную крепость. Так как последующие обстрелы не проводятся, атомная «телеграмма» ясна до жути: «Я бы мог вас стереть в порошок, но не сделал этого. Я друг, хотя и не могу в этом признаться!» Конечно, неплохо подкрепить «намек» радиосообщением, но… Средства связи Расовый Комитет стережет с гораздо большим вниманием, чем атомные склады.
Вообще-то «намек» получалось трактовать по-разному, например, совсем не как намек. Но, оценивая сделанное не совсем предвзято, с точки зрения человека, знающего о творящемся на борту «Ящера» (таких, кстати, даже здесь, внутри, имелось очень небольшое число), можно сказать, что генерал-канонир и так сделал почти невозможное.
Сейчас не дождавшийся вторичного обстрела противником Тутор-Pop втайне надеялся: случилось это потому, что «намек» понят однозначно. Конечно, надо было учитывать: в отличие от командира «Ящера» тот, неизвестный, а, кто знает, вдруг знакомый по бронеакадемии, генерал не последняя инстанция. Там, над ним, все еще ворох штабов. Как они будут трактовать бездействие «боевой горы»? Сможет ли «догадливый незнакомец» убедить их в том, что «Сонный ящер» вполне боеспособен, но не жаждет причинять зла своим?