Экипаж «Меконга» (др. изд.)
Шрифт:
— Конечно, — говорил Юра, — охота на рыбу с дыхательными приборами запрещена, но нам можно.
Втроем гонялись по очереди за одним и тем же сазаном — и никто не попал…
Холодок в отношениях между Валей и Ритой понемногу таял. Из женской солидарности Рита поддерживала Валю в частых спорах. Иногда они уединялись, насколько возможно это на тесной яхте, и подолгу разговаривали о чем-то своем. Вернее — Валя рассказывала о себе, о диссертации, о том, какой Юра бывает противный и невнимательный.
Море, солнце и движение делали свое дело. Рита повеселела, загорела и сама ужасалась своему аппетиту. Город, тревога, огорчения последних месяцев — все это отодвинулось, задернулось синим пологом моря и неба.
Был лунный вечер. Черное небо — сплошь в серебряных брызгах звездной росы. Слегка покачиваясь, бежал «Меконг» по черной воде, оставляя за собой переливающееся серебро кильватерной дорожки.
Рите не хотелось спать. Она сидела в корме, обхватив руками колени. Рядом полулежал Николай. Его вахта подходила к концу, но он не торопился будить Валерку, спавшего в каюте.
Тишина, море, вечер… Николай закрыл глаза. «Коснуться рук твоих не смею», — всплыл вдруг в памяти обрывок стиха.
— Я вспомнила детство, — сказала Рита. — Только в детстве были такие вот тихие звездные ночи.
Ее голос наплывал будто издалека.
— Какая странная сила у моря, — медленно продолжала она. — Оно словно смывает все с души…
«Коснуться рук твоих не смею», — беззвучно повторял он.
— Ты слышишь меня?
— Да. — Николай открыл глаза.
— Только теперь я, кажется, поняла, почему в моем роду было много моряков…
А на носу «Меконга», за стакселем, облитым лунным светом, сидели Валя и Юра. Валя положила черноволосую голову на Юрино плечо и зачарованно смотрела на море и звезды.
— Смотри, какая яркая, — шепнула она, указав на золотистую звезду.
В той части горизонта небо было чуть светлее и отсвечивало синевой.
— Это Венера, — сказал Юра. — А знаешь, греки считали Венеру за две звезды: вечернюю, западную — Веспер, и утреннюю, восточную — Фосфор. Правда, Пифагор еще тогда утверждал, что это одна планета.
— Вечно ты со своими комментариями! — недовольно протянула Валя. — Не можешь просто сидеть и смотреть на природу…
Вдруг она оглянулась и высунула из-за стакселя любопытный нос.
— Интересно, о чем они разговаривают? — прошептала она. — Как ты думаешь, какие у них отношения?
— Не знаю.
— Юрик, умоляю!
— Говорю — не знаю. — Юра счел нужным добавить: — У вас есть женская классификация: ходят, встречаются, хорошо относятся, еше что-то. Все это не подходит. Лучше всего — не вмешивайся.
— Ну и глупо!
Валя отодвинулась. Рекс, лежавший рядом, вильнул обрубком хвоста. Она машинально погладила пса по теплой
Юра торопливо спустился в каюту и вынес фотоаппарат.
— Редкий документальный кадр, — пробормотал он, нацеливаясь объективом на Валю и Рекса. — Всегда была против пса, и вдруг… Вот что делает лунный свет…
Он щелкнул затвором и сказал:
— Если что-нибудь выйдет, я увеличу этот снимок и сделаю на нем надпись:
Ночь светла; в небесном поле Ходит Веспер золотой. Старый дог плывет в гондоле С догарессой молодой.— У Пушкина не дог, а дож, — поправила Валя. — Венецианский дож.
— А у нас — дог. Правда, не старый, но все же дог. В переводе с английского — пес.
Валя махнула рукой и пошла спать.
Опаленный солнцем архипелаг…
Миновали остров Дуванный, где некогда вольница Степана Разина «дуванила» — делила трофеи персидского похода. Побывали на богатом птичьими гнездовьями острове Булла. Высаживались на острове Лось, усеянном грифонами. Здесь в кратерах — иные были до двадцати метров в диаметре — постоянно бурлила горячая жидкая грязь. Кое-где она переливалась через края, бурыми ручьями стекала в море.
— Как странно, — говорила Рита: — я представления не имела, что у нас под боком такая дикая и грозная природа…
Теперь «Меконг», обогнув остров Обливной, шел к Погорелой Плите — каменистому острову, издали похожему на парусник. Когда-то Погорелая Плита была подводной банкой; в 1811 году (это Юра вычитал из лоции) корвет «Казань», наскочив на нее, потерял руль. После Погорелой Плиты намеревались взять курс прямо к куринскому устью.
— Юрик, здесь опасно плавать? — спросила Валя.
— Не очень. — Юра углубился в лоцию. — Слева от нас остров Свиной, это местечко невеселое: девяносто штормовых дней в году.
— А вулканы есть?
— В лоции написано, что на Свином крупное извержение с землетрясением произошло в 1932 году. Был поврежден маяк. Контуры острова изменились. Огненный столб горящих газов был виден издалека. Вот и все.
— Приятное местечко, — сказала Валя.
Юра посмотрел на паруса, затем лизнул языком палец и поднял его вверх.
— Ветер стихает, — сказал он озабоченно.
Был полдень, и солнце палило вовсю, когда ветер стих. Паруса слабо заполоскали и обвисли. Юра бросил в воду спичку. Она спокойно лежала на гладкой зеленой поверхности, не удаляясь от яхты.