Экипаж «Меконга» (др. изд.)
Шрифт:
Валерка услышал голос Николая и опомнился от испуга. Теперь он был старшим на яхте.
— Слушай меня! — заорал он. — Все в порядке! Идем на берег!
Он обвязал себя, Риту и Валю концом шкота, зацепил его за ошейник Рекса и первым прыгнул за борт. Поддерживая друг друга, падая под ударами волн, они цепочкой потянулись к берегу. Рита несла Рекса
Наконец-то суша! Не развязываясь, они поднялись на глинистый увал, за которым оказалась впадина, защищенная от ветра. Здесь песок был неожиданно теплым. На песке лежал Юра. Николай сильными взмахами делал ему дыхательные движения.
— Юрка! — Валя бешено рванулась вперед.
Глава четвертая, Про кольцо Мёбиуса, которое «утонуло» в бетоне
Строители каналов пускают воду, лучники подчиняют себе стрелу, плотники подчиняют себе дерево, мудрецы смиряют самих себя.
Скажем сразу, чтобы не причинять читателю излишних волнений: Юра останется жив.
45
«Путь закона» (язык пали), буддийский сборник изречений.
А теперь перенесемся в Москву и посмотрим, что там делает Борис Иванович Привалов.
Накануне отъезда в Москву у Бориса Ивановича разболелся зуб и на щеке сделался флюс. Флюсы случались у него и раньше и тоже всегда не ко времени. Но этот был особенно некстати. Борис Иванович нервничал. Целый день он отлеживался дома, глотая пирамидон с анальгином и нежно прижимая к щеке мешочек с горячей солью. Раза два звонил к нему Багбанлы, который тоже собирался лететь в Москву.
— Слушай, флюсовик, — говорил он, — пришли мне на всякий случай материалы опыта. А то, я вижу, придется мне завтра одному лететь.
— Я полечу, Бахтияр-мюэллим, — отвечал Привалов, придерживая трубку плечом и поглаживая небритую вздувшуюся щеку. — Полечу обязательно.
Вечером заявился Колтухов, который жил в этом же доме, только в другом блоке.
— Пришел зубы тебе заговаривать, — сказал он, усаживаясь возле Привалова.
Борис Иванович криво улыбнулся. Он лежал на диване и грел флюс синим светом. Лицо у него было измученное, потное.
— Вы бы, Павел Степанович, отговорили его, — сказала Ольга Михайловна, размешивая в кружке какое-то снадобье. — Куда он с такой щекой полетит?
— Ничего, пусть летит. Вот у меня знаете какой был случай?
И Колтухов, покуривая, покашливая, рассказал, как в тридцать шестом году он ездил в командировку в Мариуполь и по дороге его прихватили сразу ангина и аппендицит.
— Ты приготовила шалфей, Оля? — Привалов взял у жены кружку и ушел полоскать рот.
— Хочу дать тебе поручение, Борис, — сказал Колтухов, когда тот вернулся и снова лег на диван. — Зайдешь в Москве в Госкомитет
— Ладно. — Привалов проглотил очередную таблетку. — Скоро твоим трубам конец. Вместе с электретным покрытием.
— Э, пока вы с беструбным возитесь, мои электреты еще послужат. Занятная это штука, Борис…
И Колтухов углубился в любимую тему: дескать, недооценивают еще электреты… А ведь если их мощно зарядить…
Борис Иванович слушал не очень-то внимательно: не в первый раз рассказывал ему Колтухов об электретах. Хотелось спать. То и дело Борис Иванович осторожно шупал флюс: не уменьшился ли?
Проснувшись рано утром, он сунул ноги в туфли и поспешил к зеркалу. Опухоль заметно спала, хотя полной симметрии, конечно, еще не было.
— Оля! — бодрым голосом позвал Привалов. — Приготовь, пожалуйста, чемоданчик. Лечу!
Они с Багбанлы прилетели в Москву, на несколько дней обогнав тяжелый ящик, окованный стальными полосами.
Из аэропорта поехали прямо в Институт поверхности — там, в гостинице научного городка, для них был приготовлен номер.
— Что вы скажете теперь, Григорий Маркович? — спросил Привалов, когда академик ознакомился с материалами опыта.
Но Григорий Маркович не торопился с выводами.
— Прежде всего посмотрим на ваше новое чудо, — сказал он. И обратился к Багбанлы: — Давненько не были вы в Москве, Бахтияр Халилович…
И вот настал день: в институтскую механическую мастерскую въехал грузовик. Мостовой кран снял с него тяжелый ящик. Когда отодрали доски, взгляду сотрудников института предстал бетонный блок. Во время опыта он служил подставкой для кольца Мёбиуса. Теперь из верхней поверхности блока торчала, наподобие дужки ведра, желтоватая металлическая дуга. Остальная часть кольца Мёбиуса «утонула» в бетоне.
Григорий Маркович медленно провел рукой по дуге, торчащей из блока. Рука свободно прошла сквозь металл, ощутив как бы легкое теплое дуновение. Ощущение было не внове для ученого: институтская установка уже «выдала» несколько образцов перестроенного вещества.
Блок разрезали. Та часть кольца, которая «утонула» в бетоне, оказалась непроницаемой. Но анализ показал, что в объеме, занятом кольцом, заключались и все элементы, входящие в бетон. Атомно-молекулярные системы бетона замещали межатомные пустоты в металле. Это было проникновение.
— Дикая, небывалая смесь, — сказал Григорий Маркович, просматривая следующим утром материалы анализа. — И все же — реальная.
— Мы считаем, что кольцо попало в зону собственного влияния, — сказал Багбанлы. — Потому и провалилось.
— Верно. Кольцо поглотило само себя.
— Но почему оно застряло? — спросил Привалов. — Почему не провалилось глубже, сквозь пол, сквозь землю, наконец? Как на него действовала сила тяжести?
— Сила тяжести! Много ли мы знаем о ней? Физическая сущность земного и мирового тяготения еще неизвестна… Можно, конечно, предположить, что кольцо, опускаясь, дошло до какого-то предела, где его встретили силы отталкивания.