Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь
Шрифт:
Здравоохранение не единственный вопрос, о котором напыщенно разглагольствуют политики, не имея на то никаких моральных оснований. Во время своего президентства Джордж Буш-старший особенно любил говорить, что было бы неплохо понизить процентные ставки, чтобы облегчить нагрузку для молодых покупателей жилой недвижимости. Разумеется, всем давно известно, что более низкие процентные ставки снижают нагрузку для покупателей жилой недвижимости. И все также знают, что более низкие процентные ставки могут разорить людей, которые откладывают деньги на пенсию. Принимать в расчет только выгоды одних людей, забывая об издержках других, просто нечестно. Если политик обоснованно выступает за снижение процентных ставок, то должен объяснить не только то, почему нужно помогать заемщикам, но еще и то, почему мера, которая может нанести
В отличие от господина Буша и моей собеседницы за обедом, я сам пока не знаю, что такое справедливость. Но искренне верю, что экономическая наука способна прояснить этот вопрос.
Один из подходов к справедливости выражается в крайне демократическом представлении о том, что править всегда должно большинство. Сомневаюсь, что кто-то когда-либо за всю историю человечества поддерживал столь жесткий принцип большинства. Я не знаю никого или надеюсь, что не знаю, или не хочу знать никого, кто полагает, что необходимо подчиниться большинству, когда 51% населения голосует за то, чтобы выбить глаза другим 49% населения ради праздного развлечения. Как правило, взгляды сторонников мажоритарной системы сочетаются с определенным представлением об индивидуальных правах, которые являются либо неотчуждаемыми, либо отчуждаемыми только в особых обстоятельствах. Такой подход заложен в конституции Соединенных Штатов, которая институционализирует одну из разновидностей правила большинства с перечислением определенных прав, не подлежащих ограничению.
Проблема правила большинства состоит в том, что она не содержит никаких указаний относительно того, что же следует делать, когда у нас есть выбор между множеством вариантов, но ни один из них не набирает большинства голосов. Мало кому захочется выбирать национальную экономическую политику на том основании, что она получила 4% голосов, в то время как остальные 32 варианта этой политики получили по 3%.
Любая процедура голосования должна включать правила, указывающие, что именно следует делать в ситуации выбора между множеством вариантов. Если на рассмотрение выносятся сразу несколько вариантов политики или мы можем выбирать между несколькими кандидатами на государственные должности, должны ли проводиться два тура голосования, в последнем из которых участвуют два или три претендента, набравших большее количество голосов? Нужно ли устраивать соревнование по круговой системе, выставляя двух кандидатов друг против друга, а затем — третьего против победителя и так далее, пока не останется только один? Нужно ли предлагать избирателям голосовать не только за того, кому они изначально отдали свои предпочтения, но также за менее предпочтительные два, три или десять вариантов, чтобы удостовериться, что появился победитель явного большинства?
Произвольный выбор между этими альтернативами будет в лучшем случае неудовлетворительным. Выбор на основании размытых эстетических предпочтений был бы ненамного лучше. Более систематичный подход — составить перечень некоторых характеристик, которые были бы нежелательны в процедуре голосования, затем ограничить список теми пунктами, которые лишены этих недостатков.
Во-первых, представляется бесспорным требование, что если все единогласно предпочитают Тинкера Шансу, Шанс не должен быть способен выиграть выборы, где кандидатом является Тинкер. Любая процедура, которая бы позволила Шансу победить Тинкера благодаря некоторым изъянам в правилах, неприемлема. Это исключает такие глупые процедуры, как «тот, кто получает меньше всего голосов, побеждает». Во-вторых, результаты голосования не должны зависеть от произвольного порядка вынесения кандидатов на голосование. Это исключает круговое голосование, где кандидат, которому не повезло быть включенным в первые этапы голосования, имеет больше шансов выйти из избирательной гонки, чем его оппоненты, вступившие в нее позже.
В-третьих, кандидат от третьей партии, не имеющий никаких шансов на победу, не должен быть способен повлиять на исход двусторонней гонки. Это исключает простое правило «победы всех участников». При таком правиле перспективы кандидата могут улучшиться в случае, если кандидат от третьей партии перетягивает к себе голоса его оппонента.
В начале 1950-х годов экономист Кеннет Эрроу (ставший впоследствии лауреатом Нобелевской премии) составил перечень разумных требований для демократической процедуры голосования. Все эти требования очень похожи на те три, что я только что перечислил. Затем Эрроу решил найти все те процедуры голосования, что отвечают требованиям. Оказывается, что их не так уж много. Эрроу удалось доказать с помощью неумолимой силы чистой математики, что единственный способ удовлетворить всем требованиям заключается в том, чтобы выбрать одного избирателя и передать ему все голоса. Единственная «демократическая» процедура, которая отвечает минимальным требованиям для демократии, — это назначение диктатора!
Открытие Эрроу должно заставить задуматься всякого, кто считает, что можно создать идеальную демократическую систему голосования. Но мне кажется, что есть гораздо более фундаментальная причина для скептического отношения к демократии или даже демократии в сочетании с хартией о неотчуждаемых правах. Дело в том, что у нас нет абсолютно никаких оснований ожидать, что демократия приводит к хорошим результатам. Да и как мы можем ожидать этого, если мы продолжаем обходить стороной вопрос о том, что значит «хороший»?
На самом ли деле будет лучше, если умеренные предпочтения большинства возобладают над страстной оппозицией значительного меньшинства? Большинство людей считает, что нет, и предпочитают систему, которая позволяет избежать таких результатов. Часто приходится слышать, что наша система республиканского правления в этом отношении работает хорошо, Так как страстное меньшинство может организованно оказывать более сильное давление на своих представителей, чем вялое большинство. Это утверждение звучит правдоподобно, но правдоподобное звучание не является доказательством.
Что нужно сделать, чтобы доказать, что республиканское правление приводит к хорошим результатам? Во-первых, для этого понадобится позитивная теория политики, политиков и влиятельных групп. (Под позитивной теорией мною подразумевается теория, предсказывающая исходы без обсуждения их желательности). Такая теория содержала бы определенные допущения относительно поведения политиков: например, «деятельность политиков направлена на максимизацию перспектив их переизбрания», или «деятельность политиков направлена на максимизацию их полномочий, когда они находятся у власти», или же «деятельность политиков направлена на обогащение их друзей», либо какое-то их сочетание. Экономическая теория позволяет нам перейти от допущений к логическим следствиям, позволяя предсказать, какие законы будут использованы при различных обстоятельствах. Вероятно, вам захочется сверить свою теорию с данными наблюдений реального мира, прежде чем безоговорочно доверять ей.
Во-вторых, необходимо достаточно четко обозначить, какие исходы будут считаться желательными. Сколь большим или страстным должно быть меньшинство, чтобы ему было позволено пренебрегать желаниями большинства? Такие ответы, как «достаточно большим и довольно страстным», не подойдут; условия должны быть изложены с математической точностью. Такие спецификации задают нормативную теорию, в отличие от позитивной теории; они описывают то, что является желательным, а не то, что обязательно произойдет.
Наконец, можно сопоставить предсказания позитивной теории относительно действительных исходов с тщательно изложенными критериями желательных исходов нормативной теории и попытаться установить частоту их совпадения. И опять же понадобится много теорий, изложенных, вероятно, в математической форме.
Позитивная теория применительно к группе давления находится еще в зачаточном состоянии. За последние 15 лет вышел ряд статей, пытающихся разобраться с этой проблемой; многие из них любопытны, но ни одна не предлагает всестороннего освещения проблемы. Даже если бы мы обладали в настоящее время немыслимой такой роскошью, как полностью разработанная и тщательно проверенная позитивная теория, нам все равно была бы нужна отдельная нормативная теория, способная сказать, насколько желательна наша система. Вернемся к отправной точке: необходимость моральной философии, чтобы отличить правильное от неправильного.