Эксцессия
Шрифт:
Офицер охраны осмотрел обломки, высосанные разгерметизацией в коридор. Всякое тряпье, нехитрая мебель, еще какой-то деревянный мусор: что-то вроде моделей корабликов.
– Нет, – сказал он. – Ничего интересного.
– Хм-м, – обронил корабль. Что-то в его тоне не понравилось Командорию. Обернулся оруженосец:
– Прошу, господин, – произнес он. На обшивку корабля легло пятно света, примерно в метр диаметром. Всю поверхность обшивки обильно украшали надписи, буквы, литеры, геометрические фигуры… Пятно переместилось. Везде было одно и то же. Все корабли были покрыты непостижимыми кружевными узорами.
– Что это? – озадаченно спросил Командорий.
– Это… трудно сказать, – в замешательстве пробормотал
– И внутри то же самое, – вставил корабль Культуры.
– Ну-ка… – пробормотал в задумчивости адъютант. Его скафандр придвинулся поближе к обшивке корабля. – Да этого никогда не отсканировать! – сказал он. – Рисунок выполнен на атомном уровне!
– Что-что? – зарычал Командорий.
– Корабль, пользуясь техническим сленгом, “вычурен”, вежливо пояснил корабль Культуры. – Этого следовало ожидать. – Он издал шумный вздох. – Суда фрактально исчерчены. Рисунок нанесен наугад, без какой-либо последовательности и логики. Скорее всего, разгадав шифр, можно пробудить главные системы кораблей. После него корабли запросят закодированное подтверждение и пароль. Если подтверждения не будет, они немедленно отключат системы или запустят последовательность самоуничтожения. От них можно всего ожидать. Как верно заметил ваш адьютант-оруженосец, каждое судно предстоит отсканировать вплоть до атомного уровня. Я завершу перепрограммирование базового Ума, который наблюдал за этим хозяйством, и приступлю к выполнению этой задачи. Просто небольшая задержка. Корабли все равно предстояло тщательно просканировать. Никто не знает, что мы уже здесь. Флот станет вашим через несколько дней, адмирал.
Скафандр адъютанта повернулся передним щитком к Командорию. Свет, освещавший непонятную вязь на броне корабля, отключился. На физиономии адъютанта читался брезгливый скепсис. Это настроение тут же передалось Командорию.
– Х-ха! – презрительно бросил Командорий, стремительно повернулся и направился к дверям шлюза. Ему срочно требовалось что-нибудь разгромить, выместить на чем-нибудь разочарование и гнев. Жилой отсек подходил для этого как нельзя лучше. Личный телохранитель спешил следом, вытаскивая оружие.
7. ТИР
I
Такие расследования занимали много времени. Даже для гиперпространственной передачи требовалось задействовать значительный объем галактики. Были и более сложные пути передачи, по цепочке Умов. Но те, зачастую зависая в своих виртуальных королевствах, не так скоро откликались на сигналы, что было обусловлено индивидуальными особенностями каждого из них.
– Который час? – например, спрашивал один из Умов у другого.
– Что ты имеешь в виду? – отвечал ему Ум, занятый подсчетами в области метаматики. – Время как таковое или же какое-то необходимое время, время в какой-то конкретной части галактики, на какой-то планете?
То есть, им не так-то просто было добраться до сути разговора. Тем более, передаче собственно информации предшествовал обмен приветствиями, шутками, любезностями или колкостями – поскольку Умы находились в совершенно разных отношениях друг с другом. Иных объединяло родство или совместные исследования. Другие припоминали друг другу былые ссоры и обиды, измены и попытки вознестись. Словом, Умы вели себя так, как, наверное, это делали бы и люди, которым бы вдруг была предоставлена полная свобода перемещений по всей вселенной.
Итак, они обменивались сплетнями, задавали дополнительные вопросы, возвращались к решению старых наболевших проблем. Затем все тщательно шифровалось, потом расшифровывалось, потом отсылалось в архив на сохранение. Бывали случаи, когда банальный розыгрыш перерастал в желание разыграть кого-то уже, что называется, “по полной схеме”, то есть заставить действовать
При этом часто шел обмен не только информацией, но и зашифрованными в ней виртуальными личностями – абстрактами состояния мозга, вроде тех, что были посланы Генар-Хафуну в виде дядюшки Тишлина. Эти виртуальные личности сами становились завербованными агентами. В них вводилась программа, исполнив которую, они должны были исчезнуть навсегда. Такие личности зачастую вели себя довольно коварно. Детально соблюдая заложенную в них инструкцию, они тем не менее часто усложняли собственный поиск, надеясь затеряться в бесконечных виртуальных полях, однако единственное, что им светило, это быть навсегда замороженными в архивах – на тот случай, если придется вновь виртуально возродить свидетеля по делу.
Передача информации шла через Умы, ИИ-стов, сердечники с базой памяти, бесчисленные массовые хранилища-системы, информационные резервуары и базовые данные, содержащие графики, маршруты, путеводители, расписания, планы, каталоги, описи, бортжурналы, реестры, списки личного состава и повестки дня.
Все это происходило довольно быстро, но случалось и так, что сигнальный запрос оставался надолго похороненным в залежах архивов, сам понемногу обрастая секретностью.
Дирижабль приблизился к плавучему острову. Небо было омыто лунным светом. Корпус воздушного корабля представлял собой диск гигантских размеров, отделанный полированным алюминием. Ночь была тепла, безмятежна и пропитана ароматом винной лозы и горной лианы.
Две гондолы воздушного судна – одна сверху, другая снизу, – представляли собой еще два диска, потоньше и поменьше размером, они медленно вращались, обрамленные ярко светящимися во тьме иллюминаторами.
Море под воздушным кораблем расплывалось в ночи огромной черной кляксой, местами светившейся планктоном. Гигантские подводные тени всплывали в этих местах, чтобы сделать вдох или запустить в свои утробы новые массы воды.
Остров дрейфовал в колеблемых ветром водах, погруженный основанием на километр вниз в соленые морские глубины. Пики высоких гор пронзали безоблачное ночное небо. Остров был подобен огромному светящемуся муравейнику, – светились огни городов, деревень, особняков, фонарей на улицах и пляжах, маячки воздушных судов, уже вылетавших навстречу дирижаблю.
Две медленно вращающиеся гондолы постепенно остановились. Дирижабль готовился к швартовке. Люди в верхней и нижней гондолах столпились у иллюминаторов левого борта, который был обращен к острову. Система управления корабля зарегистрировала крен и перекачала газ из одних цистерн в другие, восстанавливая нарушенное равновесие.
Огни на причальной мачте вспыхнули гостеприимно. Повсюду сверкали лазеры, салюты сигнальных ракет и прожектора. Весь этот поток праздничных огней сосредоточился на прибывающем судне.
– Тиш, я должен идти, – сказал дрон Груда Эплэм. – Не знаю, где мы встретимся, но я, вероятно, остановлюсь в…
– Ах, перестань, что ты, в самом деле! Сойдешь на обратном пути, – сказал Тишлин. – Никуда твои друзья не денутся, подождут.
Он стоял на балконе гондолы. Дрон – чрезвычайно старинный экземпляр, похожий на снеговика со слегка квадратными боками, висел в воздухе напротив него.
Тишлин предпринял это путешествие по островам Орбитали исключительно в поисках приключений и был очень рад, что встретил на борту дирижабля своего давнего приятеля. Они познакомились еще во времена совместной службы в Контакте. Дрон был немного старше Тишлина, но они полностью сходились во вкусах и понимали друг друга с полуслова. Сближало их и присущее обоим чувство юмора. Увы, сейчас дрон собирался покинуть его, чтобы навестить своих старых приятелей-дронов, которые жили на этом острове. Примерно месяц назад дрон уволился с корабля ГСТ, специально ради встречи с друзьями.