Экшн
Шрифт:
Анна что-то тихо бурчала себе под нос, когда они с Василисой стаскивали по ступенькам неподъемные сумки с книгами.
— Аня, не бухти, я все равно ничего не слышу, — остановившись на лестничной клетке, чтобы перевести дух, сказала Василиса.
Подруга махнула в ее сторону рукой и громко произнесла:
— Вот поживешь с моей свекровью в одной комнате, быстро вся блажь из головы вылетит.
— Ань, ну какая блажь? Как ты себе представляешь эту жизнь втроем? Он же не один, а со своей Лизаветой
Та отвернулась.
— Да это я так… от злости на всех мужиков, — сказала Аня. — Ну что, потащили дальше?
— Потащили, — отозвалась Василиса.
Когда последняя сумка была пристроена в багажник, Василиса бросила прощальный взгляд на дом и двор, и тронула машину с места.
— Нет, что ни говори, а мужики идиоты, — не унималась Аня. — Вот, к примеру, мой пьет, твой — гуляет… Интересно, есть ли еще какие-нибудь виды у этих особей? Что-то я сомневаюсь.
— Сволочь вульгариус, — ответила задумчиво Василиса.
— Точно! Это, наверное, самый худший вариант.
— Кто его знает…
Василису в этот момент больше всего волновал совсем другой вопрос, более серьезный, чем классификация мужской половины человечества. Звонок в кафе: чего ждать дальше? Рассчитывать на то, что это была чья-то глупая шутка, не приходится. Вопрос, каким боком это связано с убийствами? И при чем здесь она. Рассказать Анне… Нет, не стоит. Она закатит истерику и позвонит в милицию. А этого делать пока нельзя, это всегда успеется… или не успеется…
— Васька! Машина справа! — крикнула Анна.
Василиса резко затормозила. Анна ухватилась руками за ремень безопасности.
— Я тебе всегда говорю: пристегивайся, — прикрикнула Василиса на подругу.
— Вася, ты о чем, блин, думаешь, когда за рулем сидишь? — ругнулась Анна и, потерев ладони, начала вытаскивать ремень.
— О том, что меня за твой ремень оштрафовать могут, а финансы и так на подсосе.
Аня нахмурилась.
— Ты всерьез решила, что с журналистикой пока завязать надо? — спросила она.
Василиса хмыкнула:
— Решила… Это, Аня, называется — решили. Кому-то очень надо, чтобы я угомонилась.
— Ну так и угомонись! — резко бросила подруга. — В конце концов, писать можно про театр, а не про убийства!
— Насмешила, ей-богу. А я про что писала? Про театр, где главные герои — убийца и его жертва.
— Я с тобой серьезно, а ты… — обиженно засопела Анна.
— И я, Анюта, серьезно. Ну какой из меня театральный критик? Я, подруга, репортер…
— И чего теперь делать?
— Хрен его знает, — тоскливо протянула Василиса.
Спустя полчаса они подъехали к дому Анны. Набрав по домофону свою квартиру, Аня вызвала Костю, чтобы тот помог
— Приветик, Василиса Игоревна! — сияющий Костик подбежал к открытому багажнику. — Как добрались? Чего тащить?
— Сносно, тинэйджер, — улыбнулась Василиса и указала пальцем на самую тяжелую сумку. — Только осторожно — надорвешься еще, там книги.
— Все читаете, Василиса премудрая, — с пониманием кивнул юноша и довольно ловко подхватил поклажу. — Только от этого, говорят, в наши дни толку мало.
Стоявшая рядом Аня, отвесила легкий подзатыльник сыну.
— От болтунов толку еще меньше, — сказала она.
— Если ты, мамочка, имеешь в виду тех, кто в парламенте, то они тоже много читали в свое время! — радостно парировал Костя и скрылся в подъезде.
Василиса рассмеялась:
— Молодежи нынче палец в рот не клади.
— Откусят вместе с головой, — согласилась подруга.
К переезду Василисы в их дом семья подруги отнеслась с пониманием. Фаина Леонидовна, встретив у порога Василису, сердобольно прислонила беженку к своей груди:
— Не горюй, милая, все образуется. Такими девушками не бросаются, поверь мне, старой.
— Как видите, бросили, — вздохнула Василиса.
— Ничего ты не понимаешь, — махнула Фаина Леонидовна на нее рукой. — Это не тебя бросили, это сверху такое распоряжение пришло, — Фаина Леонидовна многозначительно подняла глаза к потолку. — Это там решили, что недостоин он тебя. А уж как это выглядит здесь, на земле нашей грешной, это другой вопрос.
— Бабуль, чего ты мозги компостируешь Васе? — решил вмешаться Костик, выглянув из кладовки, в которую он занес сумки с книгами.
— Рудик — козел, об этом давно известно. А от Василисы, между прочим, все мужики в нашем дворе тащатся, — с гордостью в голосе сообщил он.
— Костя! — предостерегающе прикрикнула Аня из прихожей, безуспешно дергая заевший замок в куртке.
— Чего? — крикнул он в сторону матери. — Мне об этом, чтоб ты знала, на прошлой неделе Колькин батя говорил.
— Сердюков что ли? — состроив презрительную мину, спросила Фаина Леонидовна.
— Ага.
— И что этот бл…н сказал? — подбоченилась старушка.
— Фаина Леонидовна, ну вы… — сокрушенно протянула Аня, снимая куртку через ноги, так как замок китайского изделия решительно не подчинялся.
Не обращая внимания на мать, Костик продолжал:
— Он, бабуля, очень сожалел, что связан какими-то там узами… Галилея что ли.
Василиса рассмеялась.
— Гименея, — поправила она.
— Вот-вот, так и сказал. Видать, тоже много читает, — сделал вывод Костик. — А если бы не эти кандалы, то, говорит, я бы с вашей Василисой так зажигал! — Костик прищурил глаза и хитро улыбнулся.