Эксмур
Шрифт:
— Тогда меня отчислят, — засмеялась Джул.
Мэлл вышел из душа. Подал ей полотенце, взял свое.
Вытираться перед ним почти так же волнующе, как позволить ему себя мыть. Он не отворачивался, провожая каждое ее движение. Подогревая неловкость.
— Ты не думал, почему я убегала от себя? Во сне.
Она надеялась отвлечь его вопросом, чтобы перестал неусыпно за ней наблюдать, но что-то пошло не так. Мэлл вытирал шею, слегка наклоняя голову вправо… влево… с куда более пронзительным
"Ему не обязательно что-то говорить, чтобы смутить меня".
Оставив волосы мокрыми, обернула полотенце вокруг себя.
Невозможно оставаться невозмутимой.
— Есть одна теория, — Мэлл набросил халат. — Помнишь, когда начались кошмары?
О, да. Сложно забыть самый первый сон, от которого проснулась в холодном поту и в истерике. Натянутые до предела нервы кошмар перерезал стальными ножницами.
Кивнула, надевая халат.
— До того, как задвинула память, или после?
Джул задумалась.
Стоя спиной к Брэдфорду вытянула полотенце. Запахнула полы халата, пытаясь восстановить хронологию.
Воспоминания о своем адовом состоянии по-прежнему неприятно отзывались внутри. Мотнула головой, зацепив в зеркале свое отражение.
Нахмуренные брови откинули назад. В тот день, когда решилась на опасный шаг.
Она стояла в ванной. По ногам стекала вода — только что вышла из душа. Опустошенная. Заполненная до краев отчаянием. Гневом. Ненавистью. К себе. К Ирвин. К блондину из клуба.
Опираясь на край раковины, устав бороться с собственной памятью, смотрела на свое отражение. С синими кругами под глазами, кожа посерела от недосыпа и недоедания. Убогий, жалкий вид.
Ей снились кошмары, но другие, поэтому спала мало и плохо.
— После.
Посмотрела на отражение Мэлла за плечом.
"Ты часто оказываешься прав".
Страшно услышать, что он скажет.
— Та часть тебя, против которой ты боролась, чувствовала себя нормально, пока ты не попыталась от нее избавиться.
Мотнула головой, не соглашаясь.
— Мне было отвратительно.
Мэлл усмехнулся.
— Ты спросила, что я думаю. Принимать мой ответ или нет — решай сама.
Коротко обнял, оставляя на губах тепло поцелуя.
— Удачного дня, малышка.
Растеряно проводила его спину.
Как она могла себя чувствовать нормально, когдаейбыло плохо? Абсурдно.
Что вообще значит его ответ? Что она выдумала свои страдания?
"Я ничего не придумывала".
Захлопнула за собой дверь, оставляя после долгого купания аромат грейпфрута.
Эпизод 50. Почему
Дым заполнял легкие, не затрагиваяважные, нужныеэмоции. Перед глазами все еще стояла обнаженная Джульет. В пене. На коленях. В полотенце.
В любой вариации. В любом виде.
Лучшая.
Продел худи через голову, держа сигарету в руке.
Надо спуститься в клуб. Держать происходящее под контролем.
Сунул сигарету в зубы, продел руки в рукава.
Теперь Пола нельзя надолго выпускать из виду.
Молния вжикнула на черных зауженных джинсах.
Никогда не думал, что за одну ночь можетстолькоизмениться внутри. В нем.В ней.Он это видел. В глазах. Чувствовал в прикосновениях. И убедился с финальным аккордом в душе.
Аргумент для кого-то незначащий, только не для Джул. С ее-то взглядом на секс. Он и сам посмотрел на этот процесс иначе.
Не просто свое физическое удовольствие, как воспринимал раньше.Ееудовольствие. Их. Общее чувство.Чувствованиедруг на друга на ином уровне. Незнакомом, но ценном. Определенно значимом.
Фиркинс по обыкновению возмущенно открыл рот, глядя на Мэлла с сигаретой.
Остановился подождать праведную речь. Наставление на путь истинный или что он там еще припас.
— Ой, иди, Брэдфорд! Знаю я, что ты скажешь, — махнул рукой и отвернулся.
Мэлл усмехнулся и вышел из холла во второй. Завернул на лестницу, ведущую вниз.
Каждый новой приход сюда неприятно отзывался внутри. За годы он без особого труда научился игнорировать эти ощущения.
Открыл дверь, с порога погружаясь в атмосферу секса и безысходности. Если принюхаться, можно учуять запах больших денег.
Дастин играл в бильярд. Его личная метода расслабления помимо дыма и алкоголя.
— Как здесь? — кивнул на главный зал, затягиваясь.
Кий стукнулся об пол. Дастин глянул на проход, выдыхая дым.
— Я понял, что у вас с Полом разлад.
На приподнятые брови лишь хмыкнул.
— И сейчас убедился, раз ты спрашиваешьу меня.
Его ответ Мэллу понравился.
— Я в тебе не ошибся. Идем.
Говорить открыто в месте, где у всего есть уши, можно. Но лучше этого не делать.
Утро понедельника здесь всегда было тихим. Новая неделя не стала исключением. Никаких звуков, кроме приглушенной музыки, не доносилось.
Их стол с постоянным оглушающим кристаллом пустовал.
Парни заняли диваны друг напротив друга. Одновременно обновили сигареты.