Экспансия Генома
Шрифт:
В это время центральная часть дуги добралась до овражка, и бойцы попытались с ходу форсировать препятствие. Получилось очень шумно. Атакующие никак не ожидали, что Ли Чжоу отработает по ним из подствольника, двое атакующих были убиты осколками на месте, двое оставшихся ранены. Всё их внимание было сосредоточено на том, чтобы уползти из зоны поражения и моё появление стало для них неприятным сюрпризом. Последним в их жизни.
Казалось бы, здорово получилось. Но теперь более-менее лёгкая часть закончилась. Нашумели мы изрядно, и основной отряд преследователей теперь точно знал где мы находимся. Доберутся они сюда очень быстро и передвигаться теперь будут плотной группой, так что атаковать их поодиночке больше не получится. Теперь нам оставалось только бежать.
По оставленным нами следам преследователи знали, что один из нас ранен. Они больше не волновались, понимая, что нам не уйти. Теперь всё решало время и выносливость. Загонщики должны были нас настигнуть рано или поздно.
Идти сам Ли Чжоу не мог. Точнее, мог ковылять, опираясь на меня, но так нам далеко не уйти. Кроме того, в таких условиях рана начинала воспаляться, кровотечение замедлилось, но полностью не прекратилось. Максимум через сутки раненный впадёт в забытье. Если мы будем продолжать движение, то через несколько суток рана его прикончит. Выглядело всё донельзя херово.
Оставалось только тащить раненного на себе. Мы, конечно, отрабатывали марш-броски по пятьдесят километров с соточкой груза. Но не в тайге и груз был более-менее равномерно распределён. Здесь надо было пройти не менее трёхсот километров, с раненным на плечах и погоней за спиной.
Человеку совершить такое было не под силу. Но мой организм существенно отличался от большинства людей, что давало нам некоторые шансы.
Автоматы и всё лишнее пришлось оставить. Теперь у нас были только пистолеты и гранаты. Пристроив раненного на плечи, я заскользил быстрым шагом, стараясь нащупать оптимальный ритм движения. Здоровья, болтающемуся у меня на хребте раненому напарнику, такая нагрузка явно не прибавляла. Через пару часов у Ли Чжоу начался жар, и он впал в забытьё. Может оно и к лучшему. Меньше будет вопросов потом, если мы, конечно, выживем.
Теперь всё решала выносливость, и загонщики были уверены, что ещё до конца первых суток они нас настигнут. Вот только хрен они угадали, не в моём случае. Большинство «обычных людей» гораздо сильнее и выносливей даже самых хороших спортсменов. Мой организм по физическим показателям приближался к кондициям организмов «детей Лилит», у которых положительные мутации шли в основном в направлении развития физических показателей.
Кроме того, у меня было ещё одно преимущество. Двигаться по тайге это не то же самое, что по ровной местности. Быстрое перемещение может обернуться существенной травмой, легко можно было споткнуться о корень дерева, поскользнуться на хвое или опавших листьях и повредить ногу или неудачно напороться на ветку или торчащий сук. Приходится выбирать, куда ставить ногу, а особенно с таким грузом на плечах.
Однако у меня был талант краткосрочного предвидения. Предугадать, что случится, например, через полчаса, я не мог. Но вот то, что случится в пределах нескольких секунд, я мог почувствовать с достаточно высокой степенью вероятности. Что-то вроде сверхразвитой интуиции. Поэтому двигался я уверенно, не опасаясь оступиться, периодически переходя с быстрого шага на лёгкий бег.
Кросс по пересечённой местности продолжался почти без перерывов на отдых до самого вечера. И здесь я воспользовался улучшенными способностями своего организма, по моим подсчётам увеличив отрыв от преследователей примерно на час. Ночью в тайге передвигаться нельзя, слишком велика вероятность получить травму. Но темнело не мгновенно, и я примерно ещё час продолжал движение в сгустившихся сумерках, обоснованно рассчитывая, что наши преследователи в такой темноте двигаться не смогут, в то время как я видел ещё довольно отчётливо.
Наконец, наступило время привала и я, замаскировав свет фонарика, занялся раной Ли Чжоу. Что тут сказать. Выглядело всё довольно херово. Без срочной медицинской помощи рана воспалится и организм раненного может не справиться с интоксикацией. Препараты, имевшиеся в наши спецаптечках, конечно, были очень эффективными, но не чудодейственными. Только благодаря им раненный и был ещё жив, но долго такой непрерывной тряски на моих плечах он не выдержит. Рана постоянно травмировалась и кровоточила.
Но у меня в запасе был сильный козырь. Даже два. Монахи тысячелетиями копили знания не только о боевых искусствах, но и о природе человеческого организма и методах его лечения. Там, где не могла справиться в походных условиях современная медицина и спецхимия, должно было помочь дополнительное воздействие древнего искусства врачевания. По крайней мере, я на это очень надеялся.
В моей аптечке были не только стандартные препараты, которыми их комплектовали военные медики. Были там некоторые мази и микстуры, сделанные по тайным рецептам монастыря из различных трав, женьшеня и мумиё. Но и это было ещё не всё. В нескольких шприц-тюбиках были совсем не те вещества, которым там полагалось быть в соответствии с маркировкой. Риск был не слишком велик, если бы кто-то и обратил внимание на пару лишних шприц-тюбиков в моей спецаптечке, то списал бы это на чрезмерную мнительность и излишнюю предусмотрительность.
Жидкость в шприц-тюбиках содержала не только смесь природных компонентов по монастырским рецептам, но и вытяжку из моей крови. Конечно, ей было далеко до лечебных свойств компонентов крови «детей Лилит», но в сочетании с компонентами из лечебных рецептов монахов, этот самодельный препарат мог творить чудеса.
Обработав рану своими мазями и влив раненному в рот несколько микстур, я использовал один из шприц-тюбиков с дьявольским коктейлем. Через некоторое время, дыхание раненного выровнялось и стало глубоким, лицо порозовело, кровотечение остановилось. В микстуры было добавлено сильное снотворное, что должно было уберечь раненного от болевого шока при движении во время нашего бегства по лесу. Кроме того, когда его тело было расслаблено, мне легче было балансировать с живым грузом на плечах, и я мог не опасаться его резких движений от вспышек боли при толчках во время моего бега.
Утром гонка продолжилась. Преследователи постепенно настигали несмотря на все мои усилия, и к концу дня, я просто жопой чувствовал, что они уже сидят буквально у меня на пятках. И тут нам немного повезло. Уже начинались сумерки, когда я выбрался к ручью, перейти который можно было только в одном месте, других приемлемых переправ, по крайней мере, в пределах видимости, не наблюдалось.
Форсировав ручей, я немного задержался, осторожно опустив раненного на землю, чтобы установить две компактные мины по сторонам пологого подъёма. Несмотря на лишний груз, мины я упорно пёр на себе, как знал, что пригодятся. Мины были хитрые, такие не каждый спец обнаружит. Из торца мины поперёк просвета в зарослях протянулся инфракрасный луч, невидимый обычным зрением. При пересечении луча срабатывает датчик, и тысячи вольфрамовых шариков разлетаются широкой дугой, выкашивая всё живое в секторе направленного взрыва. Страшная штука. Кстати, броники от таких поражающих элементов не спасают, да и кустарник для них не преграда.
Примерно через двадцать минут после того, как я возобновил свой изматывающий бег после установки гостинцев, прозвучал приглушённый расстоянием взрыв. Надеюсь, что урон противник понёс заметный. В наступавших сумерках, опасаясь новых закладок, преследователи явно побоятся продолжать движение. Я же ещё почти час двигался форсированным маршем, стараясь увеличить расстояние между нами и преследователями.
Утром третьего решающего дня гонка на выживание продолжилась. Я, как и раньше начал движение примерно на час раньше преследователей, ещё в густых сумерках, в надежде, что полученной форы хватит, чтобы продержаться до вечера.