Экспансия
Шрифт:
— Хай, парни! Меня зовут Абду Мохамед Афвейне. Черный Абдул, может, вы слышали о таком? Меня на реке все знают! Стоять будем, говорить будем.
Вот и свиделись, Черный Абдулла… Сука, ну и хам.
Это ж насколько нужно уверовать в собственную всесильность и безнаказанность, чтобы так себя вести в секторе работы ДШК?
Избаловались они тут, поставили себя.
— Вы кто, бесы? — спокойно поинтересовался Гоблин.
Я перевел.
— Мы — «береговая охрана», «стражи отечества» Свободной зоны Сомалиленд! А вы?
Как я
Гоблин перегнулся через леер и нарочито сплюнул за борт.
Пираты картинно улыбались.
Я бы на их месте притих и свалил.
Ты посмотри, да у нас тут все оперативно-тактические атрибуты политжизни скоро будут. Глядишь, и хлопцы из «оккупируй Уолл-стрит» появятся, и «голые сиськи Украины» с нашими клонами… Сомалийские пираты. На русской реке Волге! Я длинно и замысловато заложил матом.
Во второй лодке один черт дернул глазами: похоже, слова эти он уже слышал.
— Мы кто? Я — командир группы русского спецназа, Гоблин, — нехорошим голосом ответствовал ему Сомов, боком положив руку с пистолетом на леер. — Может, слышал? Меня на суше все знают.
Блямба, он слышал! Русского не знает, но волшебное в этих краях слово GOBLIN ему явно знакомо. Чем угодно клянусь, Мишкино погоняло сомалийца внушило. Но держится пахан молодцом, задом сдавать не собирается — похоже, все еще уверен, что ситуацию сейчас обрешает. А вот Сомов… Я посмотрел на его лицо, где разгладившаяся в обманчивом расслаблении кожа постепенно выявляла облик убийцы, и тихо прошипел:
— Кли-и-им… только по команде.
Убрать бы его с палубы — так не уйдет ведь без скандала.
Хотя что ты обманываешься, Кастет? Разве в этом мире ты так парня сбережешь? Пусть учится, смотрит, впитывает: «пиривичка будит», страшная практика, перец в жилах появится. Не призывной у Климки возраст, ох не призывной, не могу привыкнуть… Только этот мир с малолетства из ребенка мужика лепит, но… вот так «Гайдары» и появляются, в шестнадцать лет командуя подразделениями. Придется привыкать к такой боевой молодости.
— Так, парни… Здесь за проезд положено платить. Нам, бойцам Свободной зоны Сомалиленд. Потому что Веби-Шабеле — наша река.
Он не мог не сказать, не мог не выставить этого требования.
Вот уж действительно положение обязывает. И «положенец» вынужден теперь соответствовать, хоть и явно нарывается на худое. Конечно же в конце концов нам было бы предложено «плыть спокойно, раз уж вы здесь, однако на будущее, и для всех остальных…» Но не мог он не предъявить: братва его просто не поняла бы.
У них тут такая репутация — мазу на реке и в округе держат, а раз вписался в масть — держи форс. Так что Черный Абдулла в безвыходном положении, он «раб лампы».
— Да хрен вам! — гаркнул Гоблин.
Ба-бах! «Люгер» в его руке удовлетворенно выдохнул струйку дыма.
Абду Мохамед Афвейне скосил глаза, словно пытаясь рассмотреть аккуратную дыру в черепе, и столбиком свалился в лодку.
А я тут же дал две отсечные очереди по бортам, пресекая желания экипажей дернуться к автоматам.
— Это вам не Уобиль-Шнобиль, козлы, — заявил Гоблин и выстрелил еще раз.
Ба-бах!
— А русская Волга, поняли, морды?! — продолжил фразу Сомов. — Волга-Волга, мать родная!
Старший второй лодки, видать, что-то просек еще с первого слова Мишки, пытался вскочить с банки, но с такой дистанции пуля всегда остановит любого сообразительного торопыгу. Минус два.
«Дункан» остановился.
— Сюда, быстро! — скомандовал я как своим пацанам, так и рулевым обеих моторок. — Чальте лодки, Клим, если попробуют уходить, мочи. Трупы обыскать — и за борт, пока кровищи не натекло. Все трофеи на борт.
Сомалийцы привычно задрали руки в гору — уходить не рискнули: глупо.
— Ко мне! — приказал я. — Лезьте на борт, олени, оружие оставить!
Те сообразили, взяли весла и погребли к буксиру.
Из рубки высунулся Коломийцев, изрядно, думаю, приторчавший от увиденного: мы ведь с ним в первый раз без Демченко идем, так что не привык еще дед к манере работы нашего геройского звена.
— Какую берем — синенькую или зелененькую? — рядом со мной произнес Гоблин.
Я присмотрелся.
— Зеленую моторку берем. Новенькая, помореходней будет, да и размером побольше. А на синей отправим информатора. Только «мерк» снимем — пусть веслами гребет, пир-рат вонючий.
Клим, закончив вязать конец, с недоумением обернулся к нам:
— Дядь Костя, а на хрена вообще вторую лодку отдавать? Высадим подальше на берегу, пусть пешком топает.
— Ой-бой, какой умный, однако, у нас бача, правильно идешь, — обрадованно заявил мне Гоблин и с откровенной ласковостью погладил Климку по голове.
Ну ведь точно! Молодец, парень. Ноги еще чуть трясутся, а руки уже грамотно заняты промасленной тряпицей: хорошо его Корнеев учит.
— Молодец, Клим, так и сделаем, — похвалил парня и я.
Вот так и учатся в этом мире.
Да, ну и наглецы же, однако. Привычные.
Проклятье! То-то мы и смотрим: за всю историю Замка — никаких лодок по течению, никаких плотов! Никто не сплавляется. А должны быть: сколько «потеряшек» к реке выходили за все это время, строили примитивные плоты и пробовали добраться до людей сплавом! Плавсредства наверняка отвязывались, их срывало ветром. Смотрящие почти все «селективки» ставят на реках, в воду падает и пропадает имущество, кто-то тонет, что-то всплывает. На такой огромной реке… Но всего один пустой катерок был перехвачен Эдгаром в устье и найден утлый ялик на островке. Эти падлы всех перехватывали! И что с ними сделали? Где все эти несчастные, что встретили в свой последний час Черного Абдуллу?