Экспансия
Шрифт:
— Геноссе Миша, мы все понимаем, — кивнул Рольф Холландер. — И будем рады даже одному гладкоствольному ружью, а уж двум…
С оружием у них швах. Полный.
Единственный ствол имеется у капитана, страсть сколь странный девайс — не то двуствольный пистолет 12-го калибра, не то обрез, однако же «обрез фабричной сборки». Он его носит в кожаном чехле, за спиной, как в кино. Мы полюбопытствовали, прочитали надпись «Hudson».
— Этот «хаудах», — пояснил Рольф, — сделан после выхода фильма «Мэд Макс», игрушка бешеного
Диковинный трофей боевой капитан снял с бездыханного «зусула», зарезанного им собственноручно еще в первый месяц попаданства — так несколько абстрактно называли «страшных африканских бойцов» в одной старой юмористической телепередаче. Сериал про танк «Железный Капут». Я один раз сказал, Гоблин посмеялся, да так и прижилось. А что, сколько их там бегает, всяких-разных, кто знает, а называть как-то надо. Негры — скучно и неточно. Для меня с советских времен негры — это те, кого надо кормить, жалеть и защищать от американцев. В нашем мире такие перевелись, остались зусулы.
К короткому обрезу у немца имеются три красных картечных патрона, уже потертых от частой смены мест дислокации. Рольф бережет их на случай возникновения самой страшной ситуации — прорыва врагов в крепость. На этом современный «технологичный» арсенал германцев и заканчивается, остальное вооружение немцев — луки.
Не позавидуешь.
— Не, ну мы же в понятиях, нужды людские видим, так что без байды, — сложно ответствовал Мишка. — Короче.
Он вытащил из мешка два полуавтомата «Браунинг голд фьюжн», добавил к стволам несколько пачек патронов: картечь и «бреннеке». Это трофеи, «арабские», часть вооружения экипажа «Дункана».
Взяв и осмотрев ружья, Рольф что-то быстро пояснил бургомистру, тот кивнул, громко щелкнул пальцами — и в комнате немыслимым способом передвижения Джима Керри материализовался чернявенький пацанчик, схватил записочку и исчез. Капитан ничего не стал комментировать и благодарить, выдержанно ждал дальнейшего.
— Так… Пистолет вот есть, французский «MAS М 1935А», всего один, старина далекая. Но вполне работает, проверен. — Гоблин звякнул по столу «пестиком». — Ну и два нагана — классика, вечная тема. Тут ведь особенности у нас — современного оружия практически не найти, снабжаемся довоенными образцами или времен Второй мировой… Ну и маслят к ним, сколько можем.
Патронов оказалось немного: с чего бы мы много к короткостволу таскали?
Вот сейчас Холландеру стало уже тяжело скрывать эмоции.
Что такое военному, присягой, личностным выбором, сердцем, привычками и понятиями нацеленному на защиту своего народа, оставшись без оружия, вдруг обрести таковое? А с ним и новые возможности, недоступные ранее способы ведения боевых действий, уверенность в боеспособности подразделения… Это как с переформирования вернуться. Как в наступление пойти после долгих лет безнадежного сидения в окопах. Как родиться заново, и опять — воином.
Револьверы он придвинул к себе, а пистолет после тщательного осмотра подвинул бургомистру, господину Ульфу Курцбаху. Солидный мужик этот Ульф. Молчаливый, спокойный, но люди слушаются его беспрекословно, приказы исполняют быстро. Избито, но у германцев вообще с организационной частью полный «гут». И вид-то у него классический, «бургомистровый», хотя, и это очевидно, он уже прилично похудел за время вынужденной групповой робинзонады. Стрижен накоротко — тут все мужики так стрижены.
В комнату зашел и сел рядом с командиром еще один служивый — Эрих Вайнерт, высокий молодой человек, румяный, даже краснощекий, обманчиво «юношеский» на вид. Но глазки-то сержантские.
Тут Гоблин вдруг повернулся ко мне:
— Что по «одиннадцатому», Кость?
— Отдаем, — махнул я рукой.
Чего его жалеть, мало ли диковинных пистолетов в группе? Не жмись в тяжелую минуту, и тебе откликнется. Может, потому некоторые нас и считают лоховатым народом. Да ладно, пусть считают, вышибем когда-нибудь мы эти считалочки из зазнавшихся бошек. Это их собачье дело, а по мне, именно так — по душе.
Бряк! На столешницу — кстати, у Сотникова она покруче будет — лег трофейный сомалийский «Кольт M1911».
— Свежак! У пиратов вчера забрали, на Волге. Две обоймы всего запаса, и больше к нему маслят нет. Ну с патронами не проблема, любыми. Выписываем.
Этого ствола капитан из рук уже не выпустил. Понятно…
— «Спрингфильд» один имеется, тоже трофейный, — продолжил Сомов. — Состояние хорошее, даже удивительно, как его зусулы не загадили. Патроны все твои, капитан, сколько сняли. Ну и на закуску…
Похоже, название «зусулы» к таинственным бандам вскоре приклеится прочно.
Гоблин положил на стол два «убитых» АК-47. Последний, нормальный «калаш» мы таки зажали — что за дележ такой, если он вообще без жабы?
— Братаны, извиняйте за внешний вид стволов — что наварили, тем и делимся, — как бы оправдался перед берлинцами Сомов. — Не знаю, сможешь ты там целое отколупать или нет. Но стреляют! Магазина всего четыре, полные. Если одобришь и возьмешь на вооружение, дадим еще патронов, из своих запасов.
Тут оба немецких вояки встали, сдержанность кончилась.
Истосковавшиеся по стреляющему железу руки щупали стволы, в сторону рядками начали откладываться составные части оружия. Рольф послюнил палец, прижал к ствольной коробке АК, посмотрел на мокрое пятно. Не морщась, заглянул в ствол, не смутился состоянием дерева, мятыми магазинами. А ручки-то трясутся. Но он рационалист, смотрит не на состояние автомата — что уж там оценивать, все на виду, — а только голую функцию, как и стоит поступать в таком безвыходном положении.
— Они будут стрелять, — заявил капитан. — Это же «Калашников». Почистим, постираем, помажем.