Экспедиционный корпус
Шрифт:
… Начальник русского отряда поручик Бушико приехал из России во Францию после ля-куртинских событий. Хорошо владея русским и французским языками, Бушико выдавал себя за французского дворянина, прожившего много лет в России и окончившего там военную школу.
Бушико был маленького роста с кривыми, как ухват, ногами, длинным носом и маленькими подслеповатыми, всегда мокрыми глазами. Лицо его было покрыто веснушками и рыжей растительностью. Говорил он быстро, брызгая слюной.
В первый же день пребывания в ля-Жу поручик Бушико издал распоряжение, чтобы его называли «господин капитан». Ля-куртинцы,
Первое время Бушико вел учет работ аккуратно, и солдаты своевременно, каждую неделю, получали заработанные деньги. Потом деньги стали выдавать два раза в месяц, а дальше -один раз в месяц и то не полностью.
Солдаты заявили протест своим десятникам. Те уверяли, что сведения о работе они дают своевременно, точно указывая в ведомостях количество проработанных часов. Солдаты потребовали от Бушико объяснений.
– Наша группа в двадцать человек работала в продолжение недели ежедневно по десяти часов, а получила из расчета восьми часов, – говорил капитану десятник- младший унтер-офицер Андриянов.
То же самое заявляли и другие десятники.
Вначале Бушико старался оправдаться ссылкой на штаб округа: там, мол, в Безансоне, все перепутали и выслали денег меньше, чем требовалось. Но в конце концов вынужден был сознаться, что он окончательно запутался в денежных делах, и просил выделить ему хорошо грамотного человека для ведения учета работы и выдачи заработанных денег.
Тут же был выделен на работу по учетной части бывший ротный писарь Ананченко, который в несколько дней наладил учет, и в дальнейшем солдаты получали заработанные деньги полностью.
Освободившись от канцелярских дел, Бушико начал часто захаживать в бараки по вечерам и вести с солдатами беседы. Главной темой бесед была отправка на родину. Бушико всегда отвечал: «Скоро поедем». Один и тот же ответ надоел солдатам, и они в конце концов перестали разговаривать с Бушико, не веря ни единому его слову.
После Октябрьской революции в России французское начальство урезало норму продуктов для русских, работавших в ля- Жу. Поэтому полковник Кольден, ранее кормивший их из одной кухни вместе с канадцами, предложил Бушико организовать питание русских отдельно. Узнав об этом, солдаты запротестовали и грозили бросить работу. Бушико растерялся, он немедленно выехал в Безансон. По возвращении в ля-Жуон вел переговоры с Кольденом, и русские солдаты остались на довольствии канадской кухни.
Никто из солдат не знал, что делается в России. Писем из дома попрежнему не получали, газет не давали. Единственно, что можно было читать, это парижскую газету «Русский солдат-гражданин во Франции», которую издавал Бурцев на русском и французском языках. Эта газета писала о России всякие небылицы, распространяя зловонную ложь о большевиках. Солдаты не верили бурцевским писакам и не читали этой грязной газетки.
Километрах в семидесяти от ля-Жу, в сторону швейцарской границы, недалеко от города Понтарлье, работал второй русский отряд в пятьсот человек, также на лесоразработках.
Ездивший в Понтарлье за канцелярскими принадлежностями Ананченко рассказал,
Рассказ Ананченко взбудоражил солдат ля-Жу. Они потихоньку стали собирать сведения об Альпийских горах, о расстоянии до швейцарской границы и ее охране. Крестьяне соседних деревень, может быть даже догадываясь о планах русских, охотно рассказывали об Альпах и границе.
Собрав необходимые сведения, группа солдат под руководством Андрея Крылкова, который хорошо говорил по-французски, в первых числах января 1918 года сделала первую попытку пробраться в Швейцарию.
В ночь под воскресенье пять человек исчезли из лагеря. День был нерабочий, и это событие прошло незамеченным. Лишь в понедельник во время выхода на работу было обнаружено отсутствие пяти солдат. Вечером десятник сообщил об этом Бушико. Тот пришел в ярость, сейчас же явился в бараки и, собрав солдат, начал упрекать их в несознательности.
– Я принимаю все меры, чтобы скорее отправить вас домой, – врал Бушико, – а вы стараетесь делать мне неприятности по службе. Что я должен теперь сказать начальству? Если Крылкова поймают на границе и приведут обратно, я с него шкуру спущу. Предупреждаю об этом и всех остальных, кто вздумает бежать.
Солдаты успокоили «Мартышку», дали слово не убегать и следить друг за другом.
На третий день два французских солдата, вооруженные винтовками, привели Крылкова и его товарищей, которых они задержали в Альпийских горах.
Вид задержанных беглецов был ужасный. Шинели и сапоги изодраны сучьями и камнями, лица и руки в царапинах. Не успели беглецы перешагнуть порог барака, как попросили есть. Солдаты досыта накормили неудачников, а вместе с ними и пограничников. Последние потребовали, чтобы ведомость о приеме приведенных солдат обязательно подписал начальник отряда.
Пока носили ведомость на подпись к Бушико, пограничники разговорились с русскими солдатами. Они рассказали, что ежедневно задерживают на границе русских, удирающих в Швейцарию. Многие погибают в Альпийских горах: срываются в пропасти, разбиваются насмерть, другие остаются калеками, переломав себе руки, ноги и ребра. Отправляясь в горы, беглецы берут с собой продуктов дня на два – на три, но кое-как добравшись до Альп, где совершенно нет дорог, они начинают блуждать, теряют всякую возможность куда-либо выйти из лабиринта гор и, выбиваясь из сил, умирают с голоду. Счастливы лишь те, которые попадаются пограничникам.
Французы не советовали солдатам подвергать себя смертельной опасности, хотя и сочувствовали русским товарищам, желавшим скорее пробраться домой.
– Подождите, – говорили французы, – не может же эта проклятая война продолжаться вечно. Ваше Советское правительство хорошо делает, прекращая войну с Германией.
Французским пограничникам было лет по пятидесяти, это были добродушные, словоохотливые люди. Наши солдаты снабдили их хлебом, продуктами и канадским табаком.
Получив ведомость и тепло попрощавшись, французы ушли.