Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Шрифт:
Во время снежных пург, если уже решиться выйти ненадолго, необходимо надевать непромокаемые вещи, так как шерсть и сукно в две минуты тяжелеют от оседающих на них снежных кристаллов и, попав в тепло, тотчас же промокают, хоть выжимай.
Я не очень-то привыкаю к какой-нибудь одежде, но должен признаться в большой любви к моему заслуженному форменному пальто за его долголетнюю, верную службу. Двадцать три года прослужило оно верой и правдой, и ничего — живет! Знало оно и дождь, и ветер, и соленую морскую воду, и тропический зной, и арктическую стужу. Оно пережило много поколений пуговиц, от золотой молодости их до бодрой старости,
Вчера Тэйлор читал нам свою последнюю лекцию по физической географии, обильно иллюстрированную нашими собственными диапозитивами, снимками, сделанными Понтингом на Альпах, и лучшими иллюстрациями из разных научных книг. Над приготовлениями диапозитивов много потрудились как Понтинг, так и сам лектор.
Темой лекции была эрозия льда. Благодаря иллюстрациям легко было сравнивать формы здешних гор и контуры ледников с теми, которые детально изучены в других местах. Существенным отличием здешних ледников является отсутствие моренного материала на нижних поверхностях, их относительно незначительное движение, их крутые стороны и т. д.
Трудно было бы передать значение, которое имеют различные или одинаковые черты, присущие сравниваемым на снимках объектам, не прибегая к помощи этих снимков. Достаточно отметить, что те моменты, на которые лектор обращал особое внимание, были всем понятны и что лекция была чрезвычайно познавательной.
Причина возникновения так называемых «горных амфитеатров», великолепными образцами которых мы располагаем, все еще несколько загадочна. Кроме того, следует отметить также необходимость произвести исследования, которые могли бы пролить свет на эрозию, имевшую место в прошлые века.
После лекции Понтинг показал нам целый ряд диапозитивов с альпийскими пейзажами. Многие из них являются шедевром фотографического искусства. Для финала Понтинг заснял при магниевом освещении внутренний вид нашего дома, превращенного в аудиторию. Придется немало подрисовать, но в настоящем случае это, мне кажется, более чем позволительно.
Отс рассказал мне, что одна из лошадей — Сниппетс — ест тюлений жир!
Удивительное животное, нечего сказать!
У северной стороны дома, к которой примыкает конюшня, гравий постепенно утоптался и осел, так что под дощатой стеной образовались широкие щели, через которые из конюшни к нам доносятся не очень-то приятные испарения! Мы стараемся заткнуть отверстия, но до сих пор без большого успеха.
Суббота, 26 августа.Вчера было ясное небо при утихающем ветре, сегодня же почти совсем тихо. Полуденное солнце скрывает от нас длинный склон Эребуса, который спускается прямо к мысу Ройдса.
Вчера в полдень ходил на Вал, но ничего от этого не выиграл. Чтобы увидеть первый луч светила, следует выйти на ледяное поле. Вчера после полудня Эвансу удалось на секунду увидеть оттуда верхний край солнечного диска, в то время как Симпсон увидел то же с Флюгерного холма. Лошади очень резвы, их едва удерживают во время прогулки. Можно с уверенностью сказать, что они чуют возвращение дневного светила. Вчера их выводили утром и днем. Отс и Антон вывели Кристофера и Сниппетса значительно позднее. В 50 ярдах от конюшни лошади сорвались у них и ускакали на лед. Прошел почти час, прежде чем их пригнали. Такие выходки — одна резвость. Порочного в них нет ничего.
Сияний за последнее время наблюдалось сравнительно немного, но вчера ночью в 3 ч опять было хорошее сияние. Сегодня, как раз перед вторым завтраком, солнцем позолотило ледяное поле, и мы с Понтингом пошли к айсбергам. Ближайший из айсбергов недавно перевернулся, и на него легко было взобраться. С вершины его нам ясно было видно солнце над неровными очертаниями мыса Барни. Какое наслаждение стоять тут снова залитым ярким солнечным светом! Мы почувствовали себя совсем молодыми, пели, кричали «ура». Нам вспомнилось ясное, морозное утро в Англии. Все так сверкало! Ощущение было очень бодрое.
Ничего нельзя сказать нового про возвращение солнца после полярной ночи, между тем это такое важное и заметное событие, что обойти его молчанием никак нельзя. Оно изменяет взгляды на жизнь каждого в отдельности человека. Дурная погода уже не так страшна. Если сегодня буря, то завтра будет хорошо. Сегодняшняя проволочка вознаградится завтра.
После полудня я забрался на Вал, и в то время как перелезал через его сопки, до меня доносились радостные крики, песни людей и ржание лошадей.
Мы теперь почти пришли к убеждению, что Вал — это просто морена, покоящаяся на ледяной платформе.
Солнце несколько минут простояло над актинометром, [92] но не произвело на него заметного впечатления. Когда мы тут стояли с судном «Дискавери», то до сентября не могли получить никакого отпечатка. Удивительно, что при таком потоке света тепла так мало.
Воскресенье, 2) августа.Облачное небо и холодный юго-восточный ветер. Обычный воскресный распорядок дня. Никто не проявляет особого рвения к работе.
92
Актинометр — прибор для измерения прямой солнечной радиации (излучения), основанный на превращении энергии излучения в теплоту.
Понедельник, 28 августа.Вчера поздно вечером Понтинг и Гран обошли айсберги. Возвращаясь, они увидели собаку, бегущую к ним с севера. Собака бросилась к ним и прыгала вокруг них, не помня себя от радости. Они узнали нашего долго пропадавшего Жулика. Гривка его была в запекшейся крови, и от него несло тюленьим жиром. Брюхо у него было полное, но по острому спинному хребту видно было, что эта сытость у него лишь временная.
Сегодня, при дневном свете, Жулик выглядит совсем молодцом и, очевидно, ужасно рад, что попал домой.
Мы решительно не можем себе объяснить, что с ним случилось. Ровно месяц, как он пропал; как же он все это время прожил? Дорого бы мы дали, чтобы послушать его, если б он мог только рассказать. Против предположения, что пес отлучился самовольно, говорит все его прежнее поведение и радость, с которой он возвратился. Если б Жулик хотел вернуться, он не мог бы заблудиться нигде поблизости, так как, по словам Мирза, в тихую погоду лай наших собак слышен на расстоянии добрых 7–8 миль. Кроме того, всюду есть следы и разные приметы, по которым и люди и животные безошибочно могут находить дорогу. Могу объяснить себе только тем, что Жулика унесло на льдине, хотя, насколько нам известно, открытой воды никогда не было ближе 10 или 12 миль. Опять загадка!