Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— И что же это за другое будущее? — недоуменно спросил Монктон Мильнс.
Бёртон какое-то время выдерживал его взгляд, потом тихо ответил:
— Этот мир, это время, в которое мы живем, — не те, которые должны быть.
— Не те... Ричард, ты говоришь чертовыми загадками!
— Помнишь, как примерно восемнадцать месяцев назад всех охватила истерия — люди начали видеть Джека-Попрыгунчика слева, справа и посреди?
— Да, конечно.
— Это была не выдумка газетчиков. Он был настоящий.
— Шутник?
— Даже не близко. Это был человек из будущего. Он предпринял путешествие из 2202 года в 1840, чтобы помешать своему предку, которого,
Монктон Мильнс неподвижно сидел с расширенными от удивления глазами.
— Он попытался сбежать с места убийства, — продолжал Бёртон, — но его странный костюм, в котором находилось устройство, помогавшее ему путешествовать по времени, был поврежден юным констеблем, которого мы с тобой хорошо знаем. На самом деле сейчас он здесь.
— К-кто?
— Уильям Траунс. Тогда ему было восемнадцать. В результате его вмешательства Оксфорда бросило в 1837, где его подобрал и выходил Генри де ла Пое Бересфорд.
— Безумный маркиз?
— Да. Во время болезни Оксфорд смутно намекал на изобретения будущего. Эти намеки и привели к основанию каст технологистов и либертинов, а также их ответвлений, что и привело нас на дорогу, целиком отличную от той, по которой нам следовало идти. История драматически изменилась, как и люди, ибо сейчас мир предлагает им такие возможности и вызовы, с которыми иначе они бы никогда не столкнулись.
Монктон Мильнс удивленно покачал головой. — Ты... ты... ты что, рассказываешь мне одну из твоих сказок из «Тысячи и одной Ночи»? — спросил он. — Надеюсь, ты говоришь не всерьез?
— Еще как всерьез! Все это — абсолютная правда.
— Очень хорошо. Я... я должен попытаться победить свою недоверчивость и дать тебе высказаться. Продолжай.
— Пойманный в ловушку в своем далеком прошлом Оксфорд начал сходить с ума. Он и маркиз — сам по себе почти сумасшедший — состряпали план, согласно которому Оксфорд должен был восстановить будущее, восстановив свою родословную. Для этого Оксфорд совершал короткие прыжки во времени, пытаясь найти одного из своих предков, несмотря на то, что уже поврежденная машина времени быстро изнашивалась. Один из таких прыжков привел его в 1861 год. К этому времени Бересфорд объединился с Чарльзом Дарвином и Фрэнсисом Гальтоном. Они решили схватить Оксфорда, завладеть его костюмом — машиной времени — и использовать его для создания отдельных историй, вылепленных так, чтобы подходило им всем, и таким образом манипулировать всеми нами. Мне пришлось убить их всех, в том числе Оксфорда, чтобы защитить мир от их безумных планов.
Потрясенный Монктон Мильнс какое-то время глядел на Бёртона. Его рот молча двигался, потом он сумел пробормотать:
— Это... это превосходит все сказки, Ричард. Все знают, что Дарвина убили религиозные экстремисты!
— Фальшивая информация, сочиненная правительством. Лучше выпей еще стакан этого великолепного портвейна. Я должен рассказать тебе еще очень многое.
Монктон Мильнс, забыв о своем собственном совете Бёртону, проглотил вино одним глотком. Взглянув на пустой стакан, он встал, подошел к буфету и вернулся с бутылкой.
— Вперед, — сказал он, наполнив бокалы.
— Графиня Сабина может видеть другую историю — первоначальную — значительно яснее, чем нашу, возможно из-за того, что никакое решение, которое мы
— Война? Боже мой. И что он такое, этот алмаз? Почему он так важен? И как он связан с Джеком-Попрыгунчиком?
— Ты слышал о легендарных нагах? — спросил Бёртон.
Монктон Мильнс нахмурил лоб.
— Я... да... в некоторых оккультных текстах вроде говорится о них. Не были ли они некоторым видом дочеловеческой расы?
— Да. Их изображения вырезаны на Ангкор-Ват. Там они изображены как семи — или пяти — головые рептилии.
— И?
— Очень давно, когда планета была молодой, в ее атмосферу влетел аэролит — гигантский черный алмаз. Там он взорвался, разделившись на три части. Один кусок упал на Землю в Южной Америке, второй в Африке, а последний — на Дальнем востоке. Вокруг мест падений наги построили свои цивилизации. Они обнаружили, что камни обладают совершенно особым качеством: могут сохранять и удерживать даже самые слабые электрические поля, которые генерирует мозг живого существа. Используя камень, наги соединяли свои сознания вместе, образуя единый интеллект.
— Даже если что-то из этого правда, откуда ты это знаешь?
— Потом поймешь, — ответил Бёртон, потом продолжил, тихим настойчивым голосом. — Человеческая раса начала войну против нагов и полностью истребила рептилий. И алмазов больше никто не видел вплоть 1796 года, когда сэр Генри Тичборн нашел южноамериканский камень.
— Тичборн?
— Да. Он привез его домой и спрятал под своим особняком. В первоначальной истории он оставался там до времени Эдварда Оксфорда, и был обнаружен только тогда, когда снесли Тичборн-Хаус. Оксфорд разрезал большой камень на маленькие и использовал их для создания машины времени. Оказавшись в прошлом, он создал парадокс — осколки оказались в двух местах одновременно: в его костюме и, как куски целого, под поместьем. Парадокс вызвал странный резонанс между ними, дотянувшийся даже до двух еще не найденных алмазов и заставивший их испускать странный, едва слышный звук. В результате в Камбодже был обнаружен дальневосточный камень, разбившийся на семь частей много тысяч лет назад, в тот момент, когда люди победили нагов.
— У меня кружится голова, — прошептал Монктон Мильнс.
— Не только у тебя, — ответил Бёртон. — Кроме того резонанс пробудил к жизни до того спящую часть человеческого мозга — медиумные способности. Такова графина Сабина и эта русская женщина, Елена Блаватская.
— Та самая, которая в прошлом году уничтожила развратников?
— Она самая. Она украла два камбоджийских камня и, используя их, заглянула в будущее.
— В наше или другое?
— Наше. А там, в этом будущем, в 1914 году другой русский, Григорий Распутин, смотрел назад, на нас.
— Почему?
— Он предвидел, что Великая война, бушевавшая в его время, приведет к разорению и смерти его любимой России. Он решил посмотреть на события, приведшие к конфликту, и нашел их здесь, в 1860-ых.
Монктон Мильнс прищурил глаза и посмотрел на друга.
— Ты имеешь в виду нашу роль в американской войне?
— Нет. Мировая война столкнет нас с объединившимися немецкими государствами, так что, по-моему, недавний исход евгеников в Пруссию, который возглавили ботаник Ричард Спрюс и мой бывший коллега Джон Спик — вот искра, которая зажгла пламя.