Экспедиция. Туда, но не обратно
Шрифт:
— Нет, тут много есть направлений для мыслей, — Игорь улыбнулся. — Эх, Миша, Миша! Пойдешь в качестве переводчика, на всякий случай. Ты же немецкий знаешь, пытался узнать у варяга еще какой-то диалект, да и на словенском шпаришь лучше иного.
Игорь вышел из чертог, и звуки, которые внутри помещения были приглушенные, ударили по ушам. Какие-то команды по военной стезе, ругательства Катерины на весь город, что до сих пор что-то там не сделано. Стук молотков, тарахтение бронетракторов, которые проверяли на работоспособность, чтобы не подвели в нужное время.
— Глава! — подошедшая Лида, а, скорее, караулившая Солдата у входа в чертоги, низко поклонилась, чем ошеломила Игоря. — Дозволь остаться в граде, насилья не страшусь, да и подавать к пиру
— Но, если тот же Олег скажет, что хочет тебя? — все еще пребывая в недоумении, спросил Игорь.
— То пойду с ним, — спокойно, без эмоций ответила Лида.
— Но ты же даже не видела его, может он урод, или женат? Мы ничего толком не знаем об Олеге! Что с тобой происходит? — возмутился Игорь такой откровенностью.
— Он повелевает и великий человек, — дала объяснение Лида, которое для нее было первостепенным аргументом.
Солдата только передернуло, настолько уверенными и целеустремленными глазами на него, даже скорее, сквозь него, смотрела бывшая командирша. Она переварила внутри себя страсть к Игорю, она потеряла Николая, пересмотрела ценности и захотела быть больше, чем средневековым агрономом. И, если добиться цели стать женой главы города она не рассчитывала, то постараться стать кем-то больше, должна, либо ее существование не имеет смысла.
Бывшая командирша за последнее время вовсе потерялась в рутине событий и работы. Она качественно выполняла все, что ей доверяли, показательно качественно. Но как-то подыматься по социальной лестнице отказывалась. Как ни отказывалась от ухаживаний мужчин долго, при этом мужчин у нее было немало. При этом, Лида стала очень умело подчеркивать свои несомненные физиологические достоинства. Игорь даже поймал себя на мысли, что такая внешность Лиды настолько преобразила девушку, что некогда Игорь даже побоялся бы к ней подойти первым. И хорошо, что именно сейчас произошло такое преображение, что Солдат со Светой и настолько влюблен в свою жену, что просто не замечает того, от чего подтирают слюни многие в общине. Лида же, не стесняясь, говорила всем потенциальным ухажерам, что либо она станет женой Игоря, либо никого. Света даже пару раз кидалась к луку, чтобы пристрелить нахалку. Однако, Лида никаких действий, даже лишних взглядов в сторону Солдата себе не позволяла, даже чересчур церемониально общаясь с Главой.
— Это твой выбор, но знай, что скажи ты, что бы обижена и оскорблена, я сделаю все возможное для твоей защиты, — сказал Игорь и попытался взять Лиду за плечи, но та быстро отступила.
— Спасибо, Глава! — ответила Лида и, поклонившись, степенно ушла.
— Уж ты, мать моя — женщина. Вот и вроде с ума не сошла, но как же ее передернуло-то, «Глава», поклоны, еще бы книксен изобразила, — сказал сам себе Игорь и направился к главным воротам, еще раз посмотреть на массивные конструкции и внутреннюю железную опускающуюся решетку.
Солдат считал, что именно вот это, коридор с решеткой, самое удивительное, и успешное, что смогли создать попаданцы. Две башни типа донжон, на шесть метров в высоту относительно стены из блоков и кирпича, с последующей деревянной надстройкой, стена с возможностью перекрестного огня с двух частей поселения, узкий коридор в воротах, так же простреливаемый и далее решетка. Тут враг не пройдет. Но такие ворота нужны и в других местах, не только со стороны озера и строящихся причалов.
Игорь инспектировал ключевые точки города, но понимал, что сегодня община превратилась в единый организм. Настолько люди прониклись к проблеме, осознали ее, что работают с остервенением и полным погружением. Не слышно в городе смеха, что в последнее время было частым явлением, нет и праздношатающихся людей, у которых затянулись «перекуры» или «обеденные перерывы». Все готовятся к появлению силы, победить которую в бою невозможно, проигнорировать не получится, непрогнозируемую силу. Олег может посчитать внезапно возникший город угрозой своей власти или ненужным явлением на торговом пути, или отомстить за своих «разведчиков»,
* * *
Солдат, в сопровождении своего пса и волчицы, а так же Михаила, Врана, Карпа и Степана стояли на обрыве у Днепра и ожидали прибытия первых кораблей. Чуть поодаль, метрах в тридцати, рядом с лодкой в протоке, были Бойко, Козак и Большой, которые отыгрывали роль носильщиков и слуг, что должны были по повелению Игоря подносить дары Олегу. Так должно это выглядеть для прибывавших, но, на самом деле, у Большого была последняя в городе свето-шумовая граната, пистолет, а Козак должен был прикрывать автоматом с последними двадцатью двумя патронами собравшихся, еще в лодке были заряженные крупной дробью два ружья. Такое решение было принято в самый последний момент, продиктованное больше опаской, а, может, и страхом от надвигающейся армады кораблей. С вышки у главных ворот смогли члены Совета смогли оценить это эпохальное зрелище, сбившись в итоге со счета драккаров и иных типов судов.
Теперь же оставалось только надеяться, но и быть готовым на все.
Грозная морда дракона, с подкрашенной красной краской пастью, а может это была кровь, уже был рядом и без оптики, которую оставили в городе, четко можно было увидеть мужчину с богато одетым ребенком лет двух-трех на руках. Сам же Олег, а не понять, что это он с малолетним Игорем было не сложно, был по пояс голый. Поджарое тело, явно тренированное бугрилось рабочими мышцами, воля, мощь и сила, исходящая от этого великого человека, стремилась покорить все и всех вокруг. Между тем, ростом Олег был не гигантом, даже, напротив, может чуть выше среднестатистического аборигена. Он не был бородатым, как многие художники рисовали князя в двадцатом и ранее веках, только с длинными усами, а лысая, бритая голова, была в татуировках, как и все тело, по крайней мере, те его участки, что не были скрыты широкими штанами, типа шаровары, заправленными в красные узорчатые сапоги. На правом бедре был меч, что говорило о том, что Олег был, скорее всего, левшой, ножны крепились на поясе с наклеенным костяными резными узорами и пряжкой из металла, стилизованной в двуглавого дракона.
Когда корабль уже приблизился на метров пятьдесят к месту, впадения протоки в реку, где и ожидала команда встречающих, Солдат и все остальные преклонили одно колено в знак признания власти над собой, но не рабства. Этот жест долго заранее обсуждался с аборигенами и был признан уместным.
Исподлобья Солдат увидел, что Олег поднял правую руку, не занятую ребенком в знаке, «стой», потом отдал наследника Рюрика кому-то из приближенных. Солдат выдохнул, подозревая, что князь отменил какие-то действия своим людям, может и лучникам.
— Вот и правильно, — зло, но очень тихо, чтобы никто не слышал, прошипел Игорь. — А то лишилась бы Русское государство своего создателя.
В этот момент Глава города чувствовал некое унижение. Он никогда в своей жизни не становился на колени, ни перед родителями, ни перед врагом, ни перед женщиной, а тут… Но это все — волнение, и Игорь, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, успокоился.
Встречающая делегация оставалась коленопреклонённая, ожидая обращения к ним Олега. Прошли долгие шестнадцать минут, пока флагман древнерусской флотилии сбросил якоря в виде больших валунов на веревке и возле перенесенного на обрывистый берег трапа из сбитых грубо обтёсанных досок встал во всем своем величии Олег, уже облаченный в ярко-красную накидку-плащ, скрепленную краями у шеи большой золотой фибулой. В лучах уже перевалившего за полдень солнца сверкнула массивная золотая гривна на шее.