Экспедиция. Туда, но не обратно
Шрифт:
Сразу после этих слов не менее пяти ножей пронзили изнеженную плоть некогда грозных воинов, первых крестителей не Руси, но своей дружины, торговцев и авантюристов Дира и Аскольда. И, если первый соправитель, упал и не подавал признаков жизни, то Аскольд попытался сделать шаг в сторону Олега и Игоря, все еще находящегося на руках князя. В последний момент бывший варяг хотел выдернуть из ножен свой меч и даже не для того, что бы убить Олега, а чтобы иметь возможность попасть в валгаллу на пир Одина. Но не вышло у крещенного Аскольда извлечь оружие: стрела опытного лучника из племени веси впилась прямо между глаз бывшего
В то же время последний десятник из ближней дружины, раненный в ногу, отбивался от трех варягов, которые теснили храброго воина. Сопротивляться уже не было смысла, вся дружина полегла, попав в грамотную засаду, но когда у славных воинов Руси был выше вопросов чести здравый смысл?..
Лида стояла на помосте, который был проложен от княжьей ладьи к пристани, и с горделивым видом истинной княгини наблюдала за всеми событиями, не вмешиваясь, но и не прячась от потенциальной опасности. Олег сам разрешил ей быть рядом, но девушка не лезла вперед, она не спешила оглашать на весь окольный город Киева о том, что готова стать княгиней. Пусть вначале князь смирится с такой ролью девушки.
— Идем в детинец, Лада мя, — проговорил Олег, повернувшись в пол-оборота и отыскав глазами Лиду.
«Лада» — так он меня называл только в моменты страсти» — подумала попаданка из будущего и, опустив немного глаза в пол, в знак смирения и покорности, последовала за своим князем.
Организованный отряд более, чем из трех сотен ратных, большей частью уже сменивших купеческое одеяние на брони, обступил четырех человек и двигался в сторону детинца, следом бурлящим потоком шла толпа киевлян. Четыре человека — это сам Олег, его ближний воевода и иногда дядька для княжича, Хвост, Лида и княжич Игорь, которого девушка даже недолго пронесла, пока дядька-воспитатель сына Рюрика не забрал трехлетнего мальчугана в свои сильные словенские руки.
Подходили к Киеву грозные драккары, ладьи, от которых нескончаемыми ручейками стекались к городу грозные воины, пугая своим присутствием горожан и гостей города. Уже были посланы отряды для захвата и охраны складов с зерном и иным богатством, под охрану же брались и все важные места в городе, в том числе и миссия от патриарха Фотия. Олег хотел избежать большой крови и разрушений в своем городе. Проводился тщательный контроль на реке, корабли отпускались, но только, когда проходили досмотр, всем суднам предписывалось узнать волю князя на свое отбытие.
А к вечеру в детинце были собраны наиболее знатные люди Киева, его купцы, важные ремесленники, два руководителя отрядов наемников, эллинские купцы, представители от иудейской хазарской общины, которая тут так же была. Жрецы главного капища Киева.
Олег с ними говорил, обещал, что притеснений не будет, что станет защитником города, поборы учинять горожанам не станет, но всячески хочет торговли. А закончил свою речь на этом импровизированном вече, которое князь назвал тингом, сакраментальными словами:
— Киев есть мать градов русских.
А после был пир, не менее бессмысленный и беспощадный, чем это было в Славграде. Олегу наливали, подводили разных девиц, но он только потребовал усадить по левую руку от себя Лиду, с которой скоро и пошел в бывшие палаты Дира, наказав войнам вести себя достойно. Польщенная же таким вниманием и общественным признанием Лида ночью показала все, на что
* **
Вести о том, что Олег взял Киев без особых потрясений и уже принялся устанавливать свои порядки пришли в Славград через месяц, когда уже заканчивали сбор урожая на переброшенных из будущего огородах, и совершались последние приготовления для отправки экспедиции за солью. Поэтому новостью номер один стало именно послание от Лиды.
Бывшая командирша не передавала писем, но передала более важное для города. Это были три козы, две коровы, пять отличных лошадей и мешок соли. Знала Лида потребности города.
— А молодец, хорошо поработала под князем, что такие вот подарки дарит, — взыграли чувства у Светы, которая на третьем месяце беременности, когда еще не сильно, но начинает изменяться внешность.
Каждый маленький прыщик на лице «графини» вызывал у нее раздражение, которое перекидывалось и на окружающих. Как не старалась будущая мама сдерживать свои гормоны, но чаще всего попадало Игорю. Парень стоически переносил эти издержки беременности, полагая, что он самый близкий для Светы человек и кому, как не ему быть тем самым громоотводом для перестраивающегося организма женщины. Но тут Солдат не сдержался и высказал:
— Дура ты, девка, реально уже много сделала для города, для нас, ничего не требует взамен, а то, что она спит с князем, то для всех польза и для нее в первую очередь, не завидуй, или боишься, что придется кланяться княгине Лиде, да угождать?
Вот вроде бы не так уж и грубо высказался Игорь, не сильно то и оскорбил, но Света заплаканная уже бежала к Катерине, до этого заявив, что уходит из дома и парень может, наконец, как он того и желал, приводить табунами баб на случку, ей, ведите ли, все равно.
Так что сегодня Игоря даже не радовали новости, а они сплошь были хорошими.
Прибыл Рыгор для отправки в поход за солью, и отчитывался о проделанной работе, ну и привез копченой рыбы, что в две телеги не влезли, да все прямо на подбор — от двух до трех килограммов осетра, форель, маринованное мясо раков, сомы и огромные караси. Было и два десятка копчено-вареных уток. И все это только на склады города с обменом на овощи, себе община оставила так же немало.
У Малки и Рыгора, наконец, что-то наметилось, даже вмести приплыли в город. Она месяц игнорировала потуги мужчины. Не пугало женщину, что может остаться с тремя детьми одна, а Рыгор занимал высокое место в иерархии горожан, можно сказать, бароном был. Когда же мужчина проявил внимание к детям и не только Малки, но и остальным, что стали членами рыболовной общины, и построил для них не полуземляную времянку, а добротную избу с большой печью, сердце матери начало таять.
Малке было сложно забыть своего мужа — сотника и практически главного воина в Любече. Она любила его, пусть он и был жестким с ней и требовательным к детям, пусть редко был с ней, как с женщиной, особенно после рождения третьего ребенка, но это был ее муж. Малка видела, как погиб сотник Бреслав, хотела побежать к нему, но отец, силой увалок ее и внуков на ладью и поспешил вверх по течению Днепра, так как внизу корабли Олега отлавливали всех беженцев, чтобы те не плыли к Киеву и не сообщили в город сведения о князе.