Экспедитор. Оттенки тьмы
Шрифт:
– Разрешите к вам на огонек? – громко осведомился Димыч.
– Рыбу распугаете, – буркнул Федорин.
– Мы быстро.
Федорин посмотрел на меня… он меня должен был помнить еще по работе судьей. Но не узнал. Или сделал вид.
– Это кто с тобой?
– Свой.
– Свой?
– Отвечаю.
Федорин иронически посмотрел на меня. Потом протянул руку. Он ведь помнил меня, я у него судился в свое время.
– Проблему я вижу так, молодые люди…
Мягкая волна качала сцепленные бортами лодки.
– В этом мире не может быть ничего общего. Как только появляется общее, кто-то сразу хочет превратить это в частное.
Федорин – невысокий, бородка клинышком, очки, типичный чеховский интеллигент – я вспомнил, был судьей с 1982 года. Так что он знал, о чем говорил.
– А мы, молодые люди, ни туда ни сюда. С одной стороны у нас коммунизм, с другой – чуть ли не НЭП. Вот и примеряются… к нам превратить частное в общее.
Я поморщился.
– Анатолий Иванович… по-моему, тут что-то другое.
– Расскажешь?
– Бандиты с Нижнего и с Подмосковья раскатали губу на наш город. Это рано или поздно должно было произойти. Сначала им было достаточно комиссионного дохода, но потом они подумали, что слишком большие потоки проплывают мимо них. И они начали думать, как им прибрать нас к рукам.
– Это понятно, – перебил судья, – но что произошло тогда на Воткинском шоссе?
– Казус белли.
– Повод к войне? Десять машин забили?
– Мне кажется, у них тут есть свои люди. Это спектакль. Я не выяснял насчет тех, кто был в машинах, но мне почему-то кажется, что если разобраться в ситуации поконкретней, то выяснится, что они многим мешали. В Новгороде. Их и отправили сюда на бойню. А конкретно – мешать они могли москвичам. Тем, кто связан с обналичивающим бизнесом.
Судья остро посмотрел на меня.
– Думаю я, молодой человек, что вы знаете что-то, что не знаем мы. Расскажете? Раз уж рыбу распугали.
Я рассказал все, что знал. Начиная от моих мыслей по поводу Забродина и заканчивая тем, что рассказал мне Саня – про то, что за фрукт крутился на Камбарском причале. Фрукт как раз из московских тем.
Когда я закончил говорить, судья посмотрел на Дмитрия, тот развел руками.
– А что вы хотите, Анатолий Иванович. У нас и половины тех возможностей нет, как раньше.
– Когда я начинал, работали без компьютеров. И порядок был!
– Ну, извините.
Судья посмотрел на меня.
– Александр, я ведь вас помню. Вы у меня по «Солид-Инвесту» судились, так?
– Было дело.
– А теперь чем живете?
– Он наш, Анатолий Иванович… – вступил Дмитрий.
– Я не тебя спрашиваю, – оборвал судья.
– Чем живу? – переспросил. – Да тем же, чем и все. Выживаю. Депутатствую, на торг езжу. Чтобы вы понимали – претензий от руководства завода по поводу левака или чего там – ко мне не было никогда.
– Это мы знаем. Иначе бы ты со мной и не разговаривал даже. Вопрос в другом – ты как будущее видишь?
Я невесело усмехнулся.
– Будущее? А какое у нас будущее? Вы понимаете, с какого-то момента, как только численность рода снижается ниже определенной величины, он начинает угасать. И сколько бы детей ни рождалось – все равно дело плохо. Вспомните Красную книгу – скольким видам удалось из нее выйти? А ведь им человек помогал. А нам – кто поможет?
Судья какое-то время думал, а мы молча ждали. Волна шлепала о борт.
– Мрачно, – наконец сказал Анатолий Иванович, – не ведется у вас политработа на заводе. Плохо это.
– Ты один из тех, кто часто бывает за пределами республики и многое видит. Скажи, хоть в каком-то месте, которое ты посещал, есть справедливость?
– Это зависит от того, что считать под этим словом.
– Не юродствуй. Ты прекрасно меня понял, справедливость одинакова. Что для меня, что для тебя, что для него. Вот только когда речь заходит о собственном брюхе и кармане, мы делаем вид, что не понимаем, о чем речь.
– Постойте… Анатолий Иванович… вы что, хотите… коммунизма нового?
Бывший судья покачал головой.
– Волосы уж седые, а слова все дурные. Коммунизма я не хочу, да и вряд ли он возможен. Коммунисты сильно ошибались в сущности человеческой натуры, – и только когда проверили теорию практикой – поняли. Да поздно было. Нет, разверсток я не хочу. Но я считаю, что, если человеку дать ради чего жить, – он преодолеет любое «как». Ты видел, сколько рабов, людьми как скотом торгуют! Нас и так мало осталось! Рабы, засилье бандитов кругом.
– И что вы предлагаете?
– Идти в поход, освобождать рабов?
– А почему нет?
– Да потому, что сил у нас не хватит.
– Саш, – сказал Дима, – не получится по-другому. Мы их или они нас. Или они нам свои порядки навяжут – или мы им. Не отсидимся.
Откуда это в нас. Чудом, чудом, можно сказать, выжили – и нет, надо спасать мир.
Или это я какой-то ненормальный?
– Постойте, – вдруг понял я, – уже обсуждали что-то конкретное? По Новгороду, еще по чему-то?
Молчание было красноречивее любых слов. Обсуждали. Что было дальше – догадаться несложно. Как и в почти любом подобном заговоре – кто-то слил.
– Еще вопрос. Беспалов, глава администрации Камбарки, в курсе был? Он с вами?
– А что? – осторожно спросил Дмитрий.
– А то, что у него дочь пропала!
Повисло молчание. Каждый мог додумать сам. Господи… ну куда нас несет? Хотя если выбирать между ментами и этими… я выберу этих.
Хотя и те и другие – идиоты.
– Что делать будем? – спросил Дмитрий.