Экспедитор. Оттенки тьмы
Шрифт:
За рулем был Витя, а я не раз ему в путевках лишний километраж отмечал. От завода не убудет, а человеку приятно. А Витя еще и в такси подрабатывает. Да, у нас и такси сохранилось – верите?
– Дим.
Он настороженно глянул в зеркало заднего вида.
– Я слыхал, в городе стрельба была.
– Была, – неохотно ответил он, когда мы поворачивали на Карла Либкнехта.
– И с чего так зарубились?
– Бандиты.
– Это я и в газете могу прочитать. А люди что говорят?
– Говорят, что кто-то что-то не поделил сильно. Пригласили перетереть, но до места не доехали – там их и постреляли.
– Кто же стрелу в центре города забивает?
– Как раз в центре и забивают.
Витя помолчал и продолжил:
– Разговор идет за то, что те, кто ехал, – стволы на посту ГАИ оставили. Потом их и постреляли. А потом стволы в машины подкинули. Не по-человечески это.
Опа…
А ведь похоже на правду.
– А кто отвечать теперь будет?
– Мы и будем!
– Это с чего? Такие темы кто-то конкретный мутит, не может быть, чтобы от города, а тем более от республики мутка шла.
– А кто разбираться будет?
В общем-то верно. Никто не будет. Проще – огульно обвинить всех…
Производства на «Ижмаше» – еще с советских времен носят кодовые обозначения, оружейное называется «производство 100» или сотка. Автомобильное, например – 300, мотоциклетное – 400, угробленное металлургическое на Воткинском шоссе – 700, а специальное, производящее от ракет и беспилотников до ножей из спецстали, – производство 800. Сотое производство непосредственно граничит с «Ижсталью» и имеет собственный АБК. К нему надо идти через бывшую угольную, пятую проходную. А нужные мне люди сидели там, где в советские времена находилось мотоциклетное конструкторское бюро. Кстати, интересный факт – «Аксион», который считается производителем мотоциклов и именуется «мотозавод», на самом деле мотоциклы не производит, и к «Ижмашу» он никогда не относился. Зато именно на «Аксионе», а не на «Ижмаше» был сделан первый опытный «АК-47».
Но это так, к слову…
Не заходя в свою депутатскую приемную, я как раз прошел в угольную проходную, записался на прием к директору на вторую половину дня, после чего двинул в отдел подготовки производства. Это как раз те люди, которые занимаются освоением нового, там есть и логисты, и технологи. Вместе с ними мы двинули на четырехсотую площадку осматривать то, что осталось от мотопроизводства, и прикидывать, как мы расставим станки и куда.
Четырехсотка выходит на улицу Телегина и отличается громадным АБК – настолько громадным, что в нем можно разместить все службы завода. В свое время этот завод был крупнейшим производителем мотоциклов в стране и одним из крупнейших в мире. Окончательно умер завод в 2008 году – спрос на мотоциклы в СССР поддерживался нищетой населения и дефицитом автомобилей. Как только автомобиль стал доступен – мотопроизводство кончилось.
Тем не менее остался громадный комплекс с собственной ж/д веткой и фундаментами под станки, к счастью, их не успели разломать. Единственное, чего тут стоило опасаться, – это крысы. Я вообще, как приехали, подумал – зря мы голяком идем, вот куснет сейчас крыса – и поминай как звали, или конечности лишишься, или пипец котенку. Немногочисленные арендаторы мрачно смотрели на нас, понимая, что, возможно, придется искать новое место.
К счастью, в составе группы оказался один мужик – Анатолий Михалыч его звали – он как раз занимался ликвидацией четырехсотки и завод знал. С ним было проще – он досконально знал, где можно поставить станки, как подвести питание, где остались балки…
Место там темное, мрачное, во многих местах – переходы в АБК и обратно – там в АБК целые этажи были отданы под раздевалки и душевые. Мы как раз решали, как выводить линию упаковки готовой продукции (деревянные короба тоже будем делать сами), как вдруг я услышал негромкий, но знакомый свист, повторившийся два раза.
Сделав вид, что ничего не заметил, я через пару минут скривил рожу.
– Мужики… без меня, я щас…
Никто лишних вопросов задавать не стал – прижало человека. Дело житейское.
Мешок ждал меня как раз в переходе. Я знал, куда он ведет – к столовке. Он был одет не в форму, в гражданское. Чего меня удивило – в руке он держал «стечкина».
– Здорово…
Я покосился на пистолет.
– Здорово. Паранойя косила наши ряды?
– Не, по делу это.
– Сань, я по твоему делу проходить не собираюсь.
– Новосельцев тебя ждет.
– Где?
– Через дорогу.
Я прикинул – через дорогу «Ижметалл» и бывший «Удмуртлифт», а дальше – старая грузовая станция, насколько я знаю – раньше тут и был ижевский вокзал. Место бандитское насквозь, в «Удмуртлифте» раньше заседал смотрящий по Удмуртии Касим. Пока не расстреляли его – отсюда тоже недалеко, на набережной, на повороте. Я в тот момент в яхт-клубе был, на другой стороне, и выстрелы эти слышал.
Но интересно.
– Ладно, пошли.
Прошли коридором, вышли через мертвую проходную, перебежали дорогу. Тут как раз мост начинается, а еще в свое время сюда автобус ходил. Пока не накрылось все…
– Мешок…
– Че происходит, а?
– Новосельцев объяснит.
– А верить-то ему стоит?
– Нормальный мужик.
– Отвечаешь?
– Отвечаю.
– Ну-ну…
Новосельцев ждал на путях. Он был один, только в отдалении стоял его джип. Дверь открыта, не видно никого – даже водилы. Новосельцев был в штатском и без оружия.
– Добрый день, – первый поздоровался он, признавая то, что ему от меня надо больше, чем мне от него. По неофициальному правилу первым здоровается тот, кто младше по должности, званию или месту в неофициальной иерархии.
Я молча кивнул.
– Пройдемся?
Мы неспешно пошли к путям.
– Александр Вадимович, – сказал Новосельцев, – я знаю, что у вас есть неофициальные контакты с руководством УФСБ.
– Есть.
– Я бы хотел…
Новосельцев несколько секунд молчал, подбирая слова, потом сказал как выплюнул:
– Сдаться…
О как. Я посмотрел вдаль… отсюда был виден пруд, высокие сосны на берегу. Он был выкопан вручную – крупнейший в России пруд, почти озеро.
– На каких условиях?
– Я рассказываю все, что знаю. В ответ меня освобождают от уголовной ответственности за все и назначают… ну хотя бы директором колхоза или леспромхоза. Мне все равно. Главное – не в городе.
– Справитесь?
Новосельцев посмотрел на меня, явно не ожидая такого вопроса. Потом невесело усмехнулся: