Эксперимент
Шрифт:
– Есть определенная техника? – в вопросе Заура слышалась слабая надежда
И опять Винс засмеялся.
– Конечно же нет, все очень индивидуально, но основывается на вашем умении сосредоточиться. Ты и Яков пришли сюда совершенно разными путями. Не так ли, моя девочка? – обратился он к Дане, и все трое почувствовали, что она согласилась с ним. А Винс продолжил:
– У вас поистине уникальный мозг, порой нам кажется, что вы не заслуживаете такое совершенство в своей голове, тем более, что практически не пользуетесь им. Но для углеродных, вы достаточно быстро перескочили на тот энергетический уровень, благодаря которому, мы сейчас тут сидим и мило болтаем. Кстати, не обязательно при каждом сеансе связи создавать вокруг целый мир, вот как сейчас. Есть более экономные, рабочие режимы общения, когда задействованы только информативные каналы, без зрительных, вкусовых и тактильных ощущений. В первый раз хочется проверить, на что вы способны, хотя бы в зачатке, и поверьте, для вас двоих результаты отличные. А главное, что
Вдруг он прервался и замер с полуулыбкой на лице:
– Алиса, делает робкие попытки найти меня, и кажется, Ринат Каримович ее догоняет. Сиди пока, им еще далеко – удержал он рванувшуюся было Дану.
– А вот Мария решила воспользоваться ситуацией и немного вздремнуть… ХорошА. Как я уже говорил, можно, конечно, и во сне попытаться, так даже гораздо легче, но она просто спит, без попыток найти меня. Ну что ж, тогда я ее сам найду.
Алиса выслушала рекомендации Винса, откинулась на спинку кресла, запрокинула голову и закрыла глаза. Долго пыталась не думать ни о чем, ей почти удалось это, но в самый последний момент из темноты на неё выплыло маленькое округлое личико Ариши, с обиженно поджатыми губками и полными слез зелеными глазищами. Тут же в горле образовался ком, она часто задышала и поняла, что сосредоточиться не сможет пока не успокоится. Она снова собралась, постаралась не думать о дочери, но в последний момент образ ребенка опять возник перед ее внутренним взором. Так повторялось несколько раз, Алиса устала и решила больше не пытаться, в конце концов, телепатия это редчайший дар, как она полагала, и дается он далеко не каждому, она скорее всего не в их числе. Тогда она успокоилась, расслабилась, и когда дочь снова возникла перед ней, она не пыталась прогнать образ, а наоборот, захотела поговорить с ней, успокоить, сказать, что мамочка помнит и любит ее, и любить будет всегда. Это был ее ежевечерний ритуал с первого дня пребывания на корабле. Но Ариша продолжала смотреть на нее с укоризной, ее детский подбородок чуть подрагивал от обиды, а слезы готовы были вот-вот брызнуть из глаз. Алиса мысленно протянула руки к дочери, обняла ее головку и прижала к себе, ощущая под рукой шелковистые детские локоны, ее щека тут же намокла от слез дочери, кажется она сама тоже заплакала. А потом вдруг ощутила в своей руке детскую ладошку. Ариша взяла ее за руку и молча потянула за собой. Алиса послушно пошла за дочерью. Она смутно осознавала, что они идут по какому-то длинному серому коридору, напоминающему помещение в детском саду, куда она еще совсем недавно каждое утро водила дочь. Но этот коридор был слишком длинным, и тут явно не хватало света. Покрепче сжав ладошку ребенка, Алиса подняла голову и увидела, что свет в потолочных светильниках совсем тусклый, как бывает при низком напряжении в сети. Они продолжали идти, а коридор становился все темнее и темнее. Тогда она решила взять дочь на руки, чтобы поскорее пройти это неприветливое место. Она наклонилась и с ужасом осознала, что дочери рядом нет. В какой момент она ее потеряла, Алиса не помнила. В отчаянии она остановилась, озираясь в обе стороны коридора уже почти в непроглядной тьме. «Арина! Арина! Где ты?» – кричала она со слезами. Где-то за стенкой вдруг заплакал ребенок. «Арина вернись!…» – рыдая, звала она. Но та бесследно исчезла. Тогда Алиса побежала обратно в ту сторону, откуда они с Аришей сюда пришли. Коридор не отпускал ее, а она все бежала и бежала уже в полной темноте, продолжая звать дочь. В один момент она споткнулась о какую-то неровность и растянулась на полу, больно ударившись бедром. Слезы душили ее, не переставая плакать, она даже не делала попыток подняться. «Как же мне хочется умереть, здесь и сейчас, сдохнуть к чертовой матери тут же, немедленно, на этом полу, в этой темноте, и не испытывать больше эту нечеловеческую боль….» – кричало ее сознание. Алиса продолжала лежать, а тихие, беззвучные слезы все лились, не переставая. Вдруг она услышала цокот маленьких коготков по полу, и через секунду влажный собачий язык уже облизывая ее заплаканное лицо. «Дана» – устало подумала она, но не пошевелилась. Дана никуда не уходила, терпеливо стояла рядом, повизгивая и перебирая когтистыми лапками. Неожиданно Алиса, почти кожей ощутила исходящую от Даны ласку, сочувствие и бесконечную преданность. Она удивленно повернулась и тут же встретила черный взгляд собачьих глаз. «Иди за Даной» – внезапно прозвучало в голове.
– Кто говорит со мной?
– Винс, иди за Даной и она приведет тебя ко мне.
Алиса поднялась с пола, каждый шаг давался с трудом, но она послушно двинулась за Даной.
– Винс, тут коридор бесконечный, мы не выберемся
– Дана тебя выведет… – терпеливо ответил Винс.
Они достаточно долго шли в темноте, Алиса почти не видела бегущую впереди Дану, но четко слышала цокот ее коготков. Внезапно коридор резко оборвался, и перед ними возникла дверь. Дана встала на задние лапки, а передними начала скрести дверь. Алиса четко уловила ее желание: открыть, нужно открыть. Она подошла поближе и толкнула дверь, дверь не поддавалась, Алиса не могла ее толкнуть не внутрь, ни наружу.
– Винс, она не открывается!
– Алиса, дверь не заперта, успокойся и открой ее…
Алиса закрыла глаза, чувствуя смертельную усталость, медленно наклонилась и уперлась лбом в холодное дверное полотно. Рядом, где-то
– Дана, что ты! С ума сошла?
Дана забежала вперед, ей под ноги, не переставая твердить: «Открыть, открыть. Открыть, открыть»
И тогда, Алиса бросив последний взгляд на дочь, повернулась к двери и тихо толкнула ее, дверь бесшумно отворилась. Они с Даной переступили порог и попали в полутемное узкое помещение. Алиса оглянулась, дверь, через которую они сюда попали, исчезла, на месте ее стояла глухая каменная стена. Пахло сыростью и мокрым камнем. Дана опять суетилась где-то рядом у ног: «идем, идем», постоянно звала и направляла она Алису. Глаза, привыкнув к темноте, различили начинающуюся у ног узкую винтовую каменную лестницу. Ощупью, упираясь руками о шершавые стены Алиса, поднималась куда-то вверх, следуя за Даной. Где-то на шестом-седьмом витке она заметила пляску теней на стенах, отбрасываемых мерцающим светом. А через несколько ступеней Дана вывела ее на большую террасу, щедро освещенную многочисленными факелами, где ее уже давно все ждали. Винс улыбаясь встал Алисе на встречу, протянул обе руки и приобнял, искренне радуясь за ее успехи.
– Ну вот и ты с нами, знаю, этот переход дался тебе очень нелегко, но ты умница, и ты справилась. Поздравляю.
Алиса, оглядела присутствующих и бессильно рухнула на соседний диван. У нее не было сил поддерживать их разговор, видя ее состояние никто ее особо и не беспокоил, и только Дана, присела рядом, заботливо поглядывая на нее и извиняясь за укушенную ногу.
Глава 9
Ринат Каримович Зенбулатов, 68 лет от роду, житель Нижнекамска, пенсионер, вдовец, отец двух дочерей и дедушка трех внуков, твердо решил провести остаток своих дней на этом замечательном корабле. Ему нравилось тут абсолютно все: и питание, и комфортное проживание, и соседи по «несчастью», особенно Маша, такая обаятельная, улыбчивая и симпатичная… Если бы он встретил такую женщину там, на Земле, то непременно сделал бы ей предложение, и плевать, как бы к этому отнеслись его дочери. Он с удовольствием проводил с ней все свое время с утра и до вечера, гуляя по парку или просматривая вместе фильмы в зале. Его нисколько не смущала ее полнота, наоборот, он находил, что именно такой комплекции и должна быть настоящая женщина, а не эти «сухопарые плоские выдры», как он про себя называл современных молодых женщин. Это был его типаж женщины: полная, с внушительными бедрами и большой тяжелой грудью. Это было странно, потому, что до встречи с Марь Ванной, он тридцать лет прожил относительно мирной, супружеской жизнью со своей безвременно ушедшей в мир иной Айшат-ханум. А та всегда отличалась стройным, по- девичьи гибким станом, даже находясь в преклонном возрасте.
Ринат Каримович до сих пор помнил тот день, когда, их большая семья, по обыкновению собралась ужинать за семейным столом с родителями и младшими братьями и сестрами. Ринат, молодой, 25- летний парень, на тот момент, учащийся вечернего отделения металлургического техникума, только что вернулся с завода, где его после пяти лет работы, наконец назначили мастером по цеху с соответствующим его должности окладом. Он как раз рассказывал всем за столом эту радостную новость, когда отец, похвалив Рината, вдруг посерьезнел :
– Сегодня встретил старого фронтового друга, Абугалима, если помнишь, я рассказывал, как мы вместе в 43-ем под Курском воевали, тогда и поклялись, что если живы останемся, то обязательно породнимся с ним. Так вот, дочь у него подросла, Айшат зовут, вы виделись с ней много раз, когда еще совсем детьми были, помнишь?
Ринат молча кивнул и вспомнил ту нескладную девчонку, которую он много раз видел, будучи с отцом в гостях у Абугалима. Она ему, тогда еще подростку, не нравилась. И после, уже юношей, он никогда не грезил о ней. А устроившись на завод слесарем, и вовсе позабыл ее, как что-то призрачное из воспоминаний своего детства. Разумеется, ему нравились девушки, и те, что жили по соседству, и те, которых он каждый день встречал в цеху и на улице. Одна из них, соседская девушка Надира, давно нравилась ему, и это была взаимная симпатия, каждое утро, она, как бы, случайно оказывалась во дворе, у своей калитки, а Ринат, как раз, шел мимо на работу. Сначала это были просто переглядки, а потом она заговорила с ним, он ответил, и с тех пор, он каждый день останавливался ненадолго поболтать с ней. Он все планировал пригласить ее куда-нибудь, да не успел. Все на их маленькой улочке знали о симпатии между ними, знали и родители молодых людей. Но отец, давший другу слово в молодости, распорядился судьбой своего сына по-своему.
Конец ознакомительного фрагмента.