Эксперт по уничтожению
Шрифт:
Арес взревел и отшатнулся. Из обоих отверстий его раны полыхнула голубая вспышка, которая моментально выжгла на его комбинезоне две подпалины спереди и сзади. Небожитель тут же ретировался на недосягаемое для клинка расстояние и принялся унимать бьющее из него, будто из автогена, пламя, зажимая рану с двух сторон.
Только тут смертельно вымотанный и избитый Мефодий развернулся к лежащей на полу Артемиде. Допустившая оплошность юпитерианка уже давно должна была стоять на ногах и атаковать. Ее обломанный «маникюр» еще мог послужить грозным оружием. Однако Артемида продолжала барахтаться на полу, и это было
Причина, по которой Артемида споткнулась и до сих пор не могла подняться, именовалась Мигелем.
– Держу!!! – вопль Мигеля был настолько душераздирающим, что заглушил рык раненого Ареса. – Держу ее!!! Бей!!!
Неповрежденная рука Мигеля впилась в ногу Артемиды мертвой хваткой. Мастер стискивал ее лодыжку, прижимал к телу так, будто она являлась для него самым драгоценным сокровищем на земле, святыней, которую Мигель наконец-то обрел и теперь опасался утратить. Артемида барахталась и визжала, пытаясь вскочить с пола, но повисший у нее на ноге кандальной гирей Мигель препятствовал этому. Похоже, он был готов, если потребуется, вцепиться в лодыжку юпитерианки зубами. По напуганному виду Артемиды было видно, что подобного поворота событий она не ожидала.
Не сумев подняться обычным способом, Артемида сделала это при помощи левитации, взлетела к потолку и потянула за собой Мигеля. Юпитерианка извивалась всем телом, стараясь сбросить с себя балласт как можно скорее. Однако избавиться от объятий мастера, пока он еще дышал, было невозможно.
– Бей! – кричал Мигель, оторванный от пола и едва касавшийся его омертвевшими ногами. – Бей, не жди!!!
Такого унижения Артемида ему простить не могла: слепой, еле живой землянин изловил ее, высшее существо Вселенной, голыми руками! Да что там руками – одной-единственной рукой! Поэтому возмездие юпитерианки не заставило себя долго ждать.
Пальцы Артемиды впились в горло Мигеля словно львиные клыки, раздирая плоть со смачным треском и хлюпаньем. Крик мастера оборвался на полуслове, голова безвольно упала на грудь, заливаемую кровью из разодранного горла. Наконец-то наставник Мефодия обрел избавление от страшных мучений…
Правда, обрел не один. Разве что по продолжительности мучения Артемиды не шли ни в какое сравнение с мучениями Мигеля.
Накрепко схваченная мастером Артемида напоминала воздушный шарик, который трепещет на ветру, но не может разорвать удерживающую его нить. В детстве Мефодию нравилось колоть воздушные шарики стеклом или иголкой – кто из мальчишек смог в свое время устоять перед подобным искушением? И пусть Мефодий был уже далеко не мальчишка, в эти мгновения он пережил нечто подобное. К тому же иголка в его руке имелась и была под стать дразнившему его шарику…
Удар получился неуклюжим, но о его эстетической стороне акселерат не задумывался. Слэйер вошел в тело Артемиды с левой стороны шеи, а вышел чуть ниже правой подмышки. Ее голова отделилась от туловища вместе с шеей, правым плечом и рукой, все еще сжимавшей в пальцах вырванную гортань Мигеля. На холодном лице юпитерианки застыла посмертная маска – безграничное изумление. Голубое пламя ударило из ее рассеченного тела как из прорвавшегося газопровода.
Панический рев раненого Ареса заставил содрогнуться не только этаж, но и, казалось, все здание. Остервенело выпучив глаза, он метнулся к окну, пытаясь убежать как можно дальше от взрывоопасной мертвой подруги. По пути ему следовало завершить незаконченную работу – разорвать Мефодия беспощадным гравиударом…
Но Мефодия на пути Ареса уже не было. Его не было ни на этом этаже, ни вообще в здании.
Инстинкт самосохранения был единственной неподвластной Мефодию функцией организма. Инстинкт жил в исполнителе независимой жизнью, приходя на помощь по своему усмотрению, но всегда вовремя. Ему было абсолютно все равно, кем считает себя акселерат – живым, мертвым или пока не определившимся. Инстинкт самосохранения был радикален как никакой другой из инстинктов и всегда выбирал в пользу жизни. Не существовало таких доводов, какие могли бы убедить его в обратном и отступиться.
Увидев, как голубое пламя стремительно поглощает холл, ведомый этим бескомпромиссным инстинктом акселерат совершил единственное, что еще мог успеть сделать. Оттолкнувшись от подоконника, он бросился вниз, на камни и снег, ибо только за окном оставалась крохотная надежда сохранить себе жизнь. Пусть на несколько секунд, но сохранить.
Последнее, что заметил Мефодий перед тем, как пламя ударило из окон и вырвалось наружу, было обугленное тело Мигеля, который так и не выпустил из своих прощальных объятий мертвую юпитерианку…
Для рожденного ползать человека это был долгий и невероятно стремительный полет. Едва выбросившийся из окна на милость судьбы акселерат сменял горизонтальный полет на вертикальное падение, его тут же настигал выброс чудовищной энергии, подхватывал и возвращал на прежний курс.
Этаж, откуда выпрыгнул акселерат, оказался двадцать пятым или двадцать шестым – в общем, вполне подходящим для того, чтобы исполнитель свернул себе шею. Но если рядом с разрубленной надвое Артемидой смерть была неминуемой, то после прыжка из окна еще оставалась надежда, что внизу окажется сугроб или в крайнем случае дерево, ветви которого могли бы смягчить падение.
Ни сугроба, ни дерева на месте приземления Мефодия не наблюдалось в помине. Но едва он смирился с неизбежным и взялся обреченно отсчитывать пролетающие мимо этажи, как за его спиной ударил такой грохот, что сразу стало не до арифметических упражнений. Разорвавшееся с мощным выбросом энергии тело Артемиды обратило в обломки верхнюю половину высотки и добавило падающему акселерату дополнительное ускорение. Приятного в этом полете ничего не было: ударная волна оглушила исполнителя и закрутила в безудержном вращении, чувствительно ударяя о летящие параллельным курсом осколки плит, гнутые швеллера, ломаную мебель и прочий отброшенный взрывом хлам.
Третье ускорение, не столь реактивное, но тоже ударившее Мефодия, как бейсбольная бита мяч, он получил чуть позже, когда опять пошел на снижение; впрочем, в тот момент акселерат уже не знал, падает он, парит над землей или вообще отлетает на небеса. Тело снова встряхнуло и понесло, будто подхваченный восходящим потоком воздуха планер, только взрыва исполнитель на этот раз не расслышал, поскольку в ушах все еще звенело эхо от предыдущего. По направлению ударной волны можно было догадаться, что это сдетонировало тело Ареса, рана которого не позволила ему вовремя ретироваться из взорвавшейся высотки.