Экстремальная археология
Шрифт:
Указав на меня, Бунч закричал:
— Стар! Это он! Он! Тот самый!
Верзила отвёл взгляд от Лютого, уставился на меня нехорошо и вопросительно рявкнул:
— Бунч, чего орёшь?!
— Да это тот гад! Который на Старой стене нас чуть не угрохал!
Старисис скривился. Да, может я ему несимпатичен, однако две претензии подряд предъявлять хлопотнее, чем одну. Но куда деваться, если слова произнесены.
Указал на меня:
— Это что за дела?! А?! Ваш облезлый горшок на наших ребят полез! Лютый, я смотрю, вы тут совсем забыли, где живёте, и кто вас кормит?!
— Да уж не твоя мама нас кормит, мы к ней за другим
— Да мне класть на тебя, горшок ты тупой! Вся ваша вонючая жизнь, это сплошное огорчение! Если Сидро скажет, мы ещё до вечера от вашего курятника чистое поле оставим! Мальчишку сюда! В темпе! И этого, — снова указал на меня. — Тоже сюда! Вы тут живёте не потому, что вам так хочется, а потому что вам Данто это разрешил! Но это было до того, как вы на него огрызаться начали! Всё Лютый, теперь расклады совсем другие! Обоих сюда, и пока что расходимся! Потом с вами нормально поговорим, когда очередь дойдёт! Последний раз тебе говорю: отдал пацана и свалил!
— Точно последний? — резко успокоившись, уточнил Лютый.
— Горшок, ты чё, совсем глухой стал?! Да, последний!
— И, получается, ты сейчас гадил вонючей пастью не от себя, а от семьи Данто? — так же спокойно уточнил Лютый.
— Можешь считать, что мы теперь и есть семья! На нас тут всё держится! На нас! А вы тут сгнили, вы сгнившие горшки, вы такие же предатели, как квартальные и гильдейские! Вам ворота открой, вместе побежите Ингармету зад лизать! Это не наших, это ваших горшков позавчера поймали, когда через стену лезли! Данто такое не забудет!
— Я тебя понял, — кивнул Лютый, ответив совсем уж нехорошо-спокойным голосом. — И тоже говорю тебе последний раз: забирай своих милых мальчиков и сваливай. Прямо сейчас. Разговор окончен. Если задержишься, я покажу, чем мы от вас, горшков обделанных, отличаемся. Тебе не понравится.
— Да вы все дерьмо, вот и всё отличи...
Договорить Старисис не успел. Я не заметил, чтобы Лютый подал знак, но, тем не менее, ощутил, как тот что-то безмолвно приказал. Может навык какой-то сработал, может ещё что-нибудь. И в тот же миг низкорослый бородач, который нас сюда сопровождал, шагнул вперёд и без размаха идеально-чётко вбил остриё своего неказистого оружия в висок Старисиса.
Я даже ему позавидовал. При всех моих навыках не сумел бы повторить лучше. Вот что значит практика и обучение у мастеров своего дела. Даже развитые атрибуты в сравнении с этим идеально-выверенным выпадом хищника не смотрятся так уж и выигрышно.
— Охренеть!.. — восхищённо выдохнул Бобо.
Старисис относился к широко распространённому типу людей, обделённых природой по части объёма мозгового вещества. Кованый гвоздь в ладонь длиной с омерзительным хрустом вошёл в его черепную коробку на всю длину. Процесс застопорился, лишь когда доска шлёпнула по голове. А пострадавший здоровяк, вместо того, чтобы свалиться на месте, резко рванул назад, звериным прыжком разорвав дистанцию.
Бандиты дружно заорали на все лады, ругаясь, проклиная, что-то командуя, размахивая неказистым оружием. А к обитателям Тухлого Дна из всех щелей потянулось подкрепление. И пяти секунд не прошло, как наша численность утроилась.
Но на «гостей» это произвело куда меньшее впечатление, чем то, что произошло следом. Один за другим бандиты начали затихать, глядя на Старисиса.
Тот, вместо того, чтобы накинуться на противника, или хотя бы приказать порвать толпу отребья, подозрительно помалкивал. После прыжка замер и стоял на одном месте, закатив глаза и медленно покачиваясь. Затем голова его склонилась набок, увлекаемая тяжестью пришпиленной к виску доски, после чего и остальные части тела устремились в ту же сторону.
И вот уже Старисис лежит на грязной земле. Разлёгся прямиком на кучах экскрементов, коими, будто минами, усеяна вся окраина Тухлой Ямы. Увы, но с канализацией здесь всё также плохо, как и со всем прочим.
Лютый указал на тело бандита:
— Горшки, вы все это слышали. Этот обсосыш заявил, что он и есть семья. Охренеть как смешно. И охренеть как тупо. То, что клан кинул вам, тупым дурачкам, кость, означает только то, что он кинул вам кость. Думаете, когда все гильдейские и квартальные прогнутся, вам ещё и мяса к костям добавят? Вы же нули, вы горшки пустые, вы дерьмо собачье, вам вообще думать нельзя, не получается у вас это. Когда всё только начиналось, что Данто Четвёртый сказал? Он всех, кроме своих жополизов, объявил предателями. Всех, включая и вас, смешных ушлёпков. Но даже он не настолько отмороженный, чтобы насылать на нас своих наёмников. Он знает, как это делается. Сначала вычистит Нижний от всех лишних вашими корявыми руками. А потом выставит вас виноватыми и выпустит наёмников. Они вас перережут быстрее, чем вы друг другу задницы целуете. Я понимаю, что вы, идиоты, ни слова из сказанного не поймёте. Но я хотя бы попытался. А теперь свалили отсюда резко. И падаль свою не забудьте забрать. Нам здесь ваша вонь не нужна, нам своей хватает!
Бунч, щеголяя симметричной коллекцией синяков, угрожающе прошипел:
— Вы тут все с голоду передохнете. А если не все, мы за вами придём. Ждите.
Бородач, подойдя к телу Старисиса, небрежно вырвал из головы бандита застрявшее оружие, отошёл на пару шагов, встал в позу игрока в гольф, примерился, резко взмахнул доской. Та попала по куче чуть подсохшего дерьма столь метко и расчётливо, что подбросила её в воздух целиком, солидным куском в ореоле разлетающихся ошмётков. Благоухающая масса пролетев несколько шагов с сочным шлепком угодила в и без того пострадавшее лицо Бунча.
— Угощайся, милый, — добродушно-отеческим тоном высказался бородач, зашагав в сторону ближайшего проулка под нарастающий хохот собравшихся.
Даже у пары-тройки бандитов улыбочки злорадные промелькнули. Похоже, не все соратники уважали Бунча.
Я указал в сторону бородача:
— Это кто такой?
— А тебе зачем знать? — мрачно спросила Куба. — Всё шпионишь за нами, да?
— Нет, я не шпион. Просто интересно. Может он мне понравился?
— Мужиков любишь? Какая жалость, а я уж думала с тобой шуры-муры закрутить.
Как ни тяжело такое заявлять женщине, но я отыскал в себе силы:
— Знаете, что, уважаемая Куба? Когда смотрю на вас, действительно начинаю думать о мужчинах с симпатией.
— Ты мне зубы тут не заговаривай. Бобо, отведи шпиона назад. Попытается убежать, задуши и в канал скинь. А я тут с Лютым парой слов перекинусь. Скоро буду.
* * *
Старуха долго сверила меня своим самым коронным взглядом. Так долго, что я, глядя в ответ, не удержался и зевнул.