Экзамен для гуманоидов
Шрифт:
Когда вдали показалась темная точка «Тойоты», я снизился до сцепления с землей, отметив про себя, насколько эффектно выглядит шлейф из водяной пыли, нехотя оседающий позади машины.
— Ненавижу дождь, мокрый асфальт и вообще все, что приводит к коррозии, — гнусаво протянул Макс.
— Обожаю дождь и ненавижу зануд, — отозвался я, — в тебе нет ни одной ржавеющей детали. Так что не гунди, а начинай тормозить и остановись рядом с тем автомобилем.
Я натянул куртку и принялся шнуровать кроссовки.
— Я
— Встретить бы того, кто писал тебе такую богатую эмоциями программу, да покатать до полного осознания допущенных ошибок, — я включил тонировку стекол на максимум.
— Программа здесь ни при чем, начальник, я самообучающийся кибернетический субъект и всем эмоциям выучился у тебя.
— И слава богу, потому, что будь ты таким занудой, как при нашей первой встрече, я давно уже свихнулся бы от скуки.
— Спасибо за комплимент, начальник.
— Не называй меня «начальником».
— Да, начальник.
Я махнул рукой. Упрямству он, видимо, тоже самообучился. Угадайте, у кого.
Завидев на горизонте мой аппарат, пассажиры бесколесного экипажа зашевелились. Под дождь вышла, конечно же, девушка. Ошибочное мнение, что это увеличивает шансы остановить попутку, торжествовало, превращая красивую барышню в мокрую кошку. Я усмехнулся и, затормозив, опустил стекло. Макс при этом не забыл тонко пожужжать, изображая звук работающего стеклоподъемника.
— Если бы мокнуть вышел мужчина, то ваша парочка выглядела бы не так подозрительно, и кто-нибудь остановился еще до меня.
— А мы думали, что наоборот, — разводя руками, растерянно ответила девушка, — да и не было до вас никого.
Несмотря на мокрые волосы и частично потекший макияж, она выглядела прекрасно. Пожалуй, даже слишком, для пустынной трассы и старенькой малолитражки. Изумрудные глаза светились умом. Правильные черты лица, яркие пухлые губы, длинная шея, идеальная фигура… Красиво и странно. Но это оказалось не все.
Когда из машины вышел ее спутник, у меня впервые промелькнула мысль о розыгрыше. Парень был просто воплощением мужественности. Некая смесь Аполлона Бельведерского и семикратного мистера Олимпия. Форма и цвет глаз полностью повторяли таковые у спутницы. Брат? Хорошо бы, хотя мне сейчас не до флирта, так что брат или муж — разницы нет.
Парень заботливо подтолкнул барышню к открытой дверце «Тойоты», а сам обратился ко мне:
— Мы умудрились дважды проколоться, а запасное колесо, как водится, одно, — он старался держаться непринужденно, но это ему скверно удавалось.
Неужели он чего-то боится? Или что-то скрывает? Почему, интересно, он постоянно косится в сторону леса?
— Странно, — я медленно вышел из своего аппарата и нагнулся, чтобы рассмотреть пробитую
Если это ловушка дорожных бандитов, он просто обязан воспользоваться моментом и треснуть меня по затылку. То, что Макс не позволит ему и шевельнуться — вопрос второй. Но «Аполлон» стоял на месте. Я обернулся и увидел, что он пытается рассмотреть сквозь тонировку внутреннее убранство моего «автомобиля». Заметив мое движение, парень смутился и пробормотал:
— Крутая машина, никак не разберу, какой марки…
Типичный плейбой. Машины, девушки, пляжи, спорт. И что только он потерял здесь, в эпицентре резкоконтинентального климата и смертной скуки?
— Той же, что и ваша, — успокоил его я, а Макс тем временем приляпал на капот фирменный знак. — Модель будущего года, сигнальный экземпляр. Однако вернемся к возникшей проблеме. Запасной камеры у меня нет, да и не поможет она в данном случае. Сжевали вы покрышку, просто в лохмотья сжевали.
Как я и ожидал, жаргон «супермен» понимал с трудом. Подозреваю, что применение слова «крутая» он считал высшей степенью владения этим жанром. В его глазах промелькнула едва заметная тень недоумения. Мои подозрения окрепли. Не знаю, кто эти двое, но доказать мне, что они местные, им не удастся.
— Как вас угораздило? На ровной дороге… — я недоверчиво покачал головой.
— Мы съезжали на проселок, вон там, — он показал на полусмытый дождями спуск с трассы к узкой просеке. — Тропа ведет к маленькой речке с парой живописных порогов, а мы художники, решили вот съездить на этюды, и сами видите, что вышло. Просто ужас, как не повезло.
Я заглянул через его плечо в открытый багажник. Там действительно лежали два складных мольберта, но мое внимание привлекло не это. Из-под ящичков с высоким искусством выглядывала первая пробитая шина. «…ridgestone» красовалось на ее боку. Вместо заглавной «В» зияла аккуратная дырочка диаметром в дюйм. Атлет перехватил мой взгляд и заволновался еще сильнее. Не обращая на него внимания, я вернулся к измочаленной покрышке переднего колеса.
После нескольких секунд более пристального изучения я разогнулся и, удовлетворенный результатом осмотра, подошел к бледнеющему художнику вплотную.
— Этюды, значит, в такой-то дождь? Ничего удивительного в том, что вас постигло невезение. Может быть, расскажете о его причине? — негромко спросил я, заглядывая ему в глаза.
— Арматура, — будто вспомнив нужное слово, сказал он.
— В тайге? — я удивился. — Не знал, что все окрестные леса завалены остро отточенными обрезками арматурной проволоки.
— Там, на берегу, были остатки какого-то здания…
— Палеозойского Центра Международной Торговли…
— Нет, серьезно, обыкновенная арматура, просто мы слишком быстро ехали…