Экзамен по социализации
Шрифт:
— Макс, — не узнала я свой голос. Старалась не кричать, но произнести тихо, без звенящей паники, не вышло. — Макс.
— Ты чего пришла сюда? — он, на миг остановив мое сердце, перешагнул, развернув тело на сто восемьдесят градусов, и теперь смотрел на меня, так и оставаясь в миллиметре от конца всему.
— Макс, — мой голос дрожал, почти до выдаваемой истерики, но это сейчас было неважно. — Пожалуйста, пожалуйста, слезь оттуда…
Он коротко усмехнулся.
—
Я бы рассмеялась над шуткой, но отчего-то сил на это не хватило.
— Тогда прошу тебя, слезь. Я боюсь, — призналась честно.
Он улыбался, но произносил слова с какой-то педантичностью:
— Не бойся. Я не упаду, — при этом очередной поток воздуха чуть качнул его в сторону.
— Тогда просто слезь! — теперь я крикнула. — Идиот! Слезь, говорю!
Макс наклонил голову набок:
— Не вижу ни одной причины, почему ты могла бы говорить со мной в таком тоне.
Ну ничего себе! Хотя в данном случае я готова была его умолять:
— Пожалуйста, Макс, пожалуйста… Пожалей меня… Пожалуйста!
Он поразмышлял несколько секунд, а потом легко спрыгнул на балкон, позволив мне наконец-то выдохнуть. Я преодолела разделявший нас шаг в миллисекунду и схватила его за руку, но не могла сообразить, что нужно сказать. Я-то перепугалась, но он вроде как причины для моего страха не видел.
— Ты замерзла, что ли? — вдруг спросил Макс. Меня действительно колотило. В конце концов, на улице не май, да и нервы чуть не сдали.
Он уже за руку тащил меня в подъезд, где было гораздо теплее. Я остановилась там, пытаясь начать дышать ровно. Нам с Максом тоже нужно поговорить наедине:
— Пообещай, что не станешь больше так делать, — я это сказала очень тихо, стараясь не напирать, чтобы не вызвать нового протеста.
— С чего вдруг я должен тебе что-то обещать? — он отпустил мою руку. — Это тебя рассказ сестры так растрогал, что ты возомнила себе, что теперь обязана нас опекать?
Рассказ меня действительно растрогал, чего уж врать. Да и почему бы мне не опекать их? Раз уж мы оказались тут, вчетвером, то не нам ли положено опекать друг друга? Как будто это что-то плохое! Но ответить я постаралась мягко:
— Ты мне ничего не должен. Я просто прошу. На правах друга! — и тут же исправилась: — Пусть даже ты меня и не считаешь своим другом, мне это неважно.
Макс задумался и вдруг ответил неожиданное:
— Да нет, считаю. Просто понятие «дружба» мне до сих пор знакомо не было, — мое сердце уже почти успокоилось после пережитого ужаса, а Макс решил сменить тему. — Ну и как ты, мой друг, восприняла
Наступил мой черед всерьез задуматься.
— Знаешь… Мне это все переварить надо… — сказала, но тут же посчитала, что очень важно будет добавить: — Я просто хочу, чтобы ты почувствовал, как тебе повезло. У тебя теперь другая жизнь, все плохое позади…
— С чем повезло? Ты уверена, что жизнь в социуме лучше, чем в Организации?
Я даже опешила:
— Конечно! Разве ты не рад, что стал свободным?
Он пожал плечами и направил меня к батарее у окна.
— А в чем свобода, Даш? И там, и там правила. Люди в социуме точно такие же несвободные — все балансируют на грани условностей. Хорошая работа — паши с утра до вечера, плохая работа — нищеброд, причем и первый, и второй замкнут в своей социальной цепи; уступи бабушке место, поздоровайся с соседями, встань в семь утра, не слушай музыку громко, веди себя прилично, не бей людей кулаками, не спи со всеми подряд, женись, заводи детей, производи впечатление, учись… вечно учись новым правилам. В социуме сотни правил, и что бы ты ни делал, всегда найдется тот, кто посчитает, что ты недостаточно социализирован. В Организации всего одно правило — выполни задание. Ну так и где жить проще, Даш? Или что, просто радоваться? «Let's pretend happy end» [5] ? — процитировал он строчку из сегодняшней песни, которая почему-то обрывала что-то важное внутри.
5
Давайте представим, что счастливый конец
Я понимала, что он прав, но не до такой кардинальности:
— А ради чего жить в Организации? — с некоторым вызовом спросила я.
— А ради чего жить в социуме? — парировал он.
Тут уж я могла ответить:
— Ради себя, ради друзей, ради любви. Смысл жизни в том, чтобы сделать свою жизнь осмысленной! И неважно, каким путем — это уж каждый сам для себя решает!
— Ради любви? — он почему-то выхватил только этот аргумент.
— А почему бы и нет? Когда ты кого-то полюбишь, кроме Миры, ты и сам увидишь, что жизнь может быть прекрасна!
Он, очевидно, спрашивал без сарказма, потому что с серьезным видом поинтересовался:
— А как я об этом узнаю? Что люблю кого-то, кроме сестры.
— Узнаешь! Макс, это когда… — я задумалась, потому что сама до сих пор чувствовала только легкую влюбленность, но у меня, как и у него, все впереди. — Это когда тебе с человеком лучше, чем без него. Когда хочешь его защитить от всех бед. Когда хочешь узнать о нем все, и чтобы он знал все о тебе. Когда человек просит тебя не стоять на краю, ты сначала выполняешь, а потом уже переспрашиваешь! — припомнила и последний инцидент.