Экзамен
Шрифт:
– И…?
Они посмотрели на него, и Ольга расплакалась еще сильнее.
– Готя? Мама?
Ирина махнула рукой и обняла девушку. Она повела ее на кухню.
– Идите уже кушать, что ли?
– Кушать? – Игорь улыбнулся, – в таком водопаде слез пища не раствориться. Что тут происходит, хотелось бы знать?
– Ничего не происходит, – Ольга повернулась к нему и поцеловала в щеку, – Зинаида наехала на моих родителей, что я связалась с тобой, и что падать мне дальше некуда! Они пришли сюда и устроили скандал.
– Надо же, – Игорь пожал плечами, – слово то какое, связалась. Как будто с такими как мы, мама,
– Что делать-то теперь?
– Ничего, – Игорь улыбнулся, – а, что тут сделаешь. Нужно расстаться и все.
Ольга зарыдала еще сильнее. Ирина бросилась ее успокаивать, покрутив для Игоря пальцем у виска.
– Ты нормальный вообще? Что говоришь-то?
– А, вы? – Игорь нахмурился, – вы нормальные?
– Готя! Любимая! Ты зачем сюда пришла? – он подошел к девушке и обнял ее, – Зачем? Ты, я так понял расставаться не хочешь? Я правильно понял?
Ольга молча быстро закивала головой в знак согласия.
– Ну, вот и я не хочу. Мы вместе этого не хотим. Поэтому ничего делать и не нужно. И вопроса такого не нужно! Все хорошо! Теперь понятно?
– Они меня запрут!
– Ну, и что? Пусть и запрут. Это изменит твое отношение ко мне?
– Ничего мое отношение к тебе не изменит, глупый!
– Тем более! Ну, запрут! Ну, в угол поставят! Ну, накажут! Что-дальше-то? Что они будут делать дальше? Выгнали меня из школы, теперь из ПТУ выгонят? Да, плевать мне на их ПТУ. Что еще? Ничего они мне не сделают. Жизнь испортят? Уже испортили! Чего ты боишься? Или ты решила, что я вот так вдруг откажусь от тебя? Решила и испугалась? А, ты мам, чего испугалась? Вот поэтому я спрашиваю, вы то нормальные?
Ольга впервые улыбнулась сквозь слезы и толкнула Игоря в плечо.
– Ну, ты, переросток, ты чего тут на маму?
Ирина шутливо шлепнула его салфеткой со стола.
– Мал, еще так с матерью говорить!
– Ну теперь, когда все попытались улыбнуться, может мы все-таки съедим чего-нибудь? И, за обедом обсудим наши скорбные дела.
Ужин прошел уже в более спокойной обстановке. Ольга понемногу успокоилась, но предстоящий разговор дома не давал ей покоя, и она то и дело возвращалась к этой теме. И как знать, может она это делала специально, чтобы услышать спокойные убедительные доводы Игоря, и окончательно успокоиться. Как знать, разве женщин можно понять.
Вернувшись домой Ольга молча села перед родителями. Она виновато опустила голову, но в глазах ее было полно решимости и спокойствия. Первым заговорил отец.
– Где была? У них?
Ольга кивнула головой.
– Я, что тебе говорила? – мама повысила тон, – не смей туда больше ходит, в этот вертеп! Клоповник! Что ты там делала?
– Ничего. Просто ужинали.
– Что? Ужинали? С кем? С этими развращенными людьми? Что ты там вообще забыла?
– Я его в порошок сотру, – отец вскочил, – я его в тюрьму посажу!
– Папочка! – Ольга подняла глаза, – тогда я буду женой арестанта, и как декабристка поеду с ним на каторгу!
– Ты, мать посмотри на нее! Ты слышишь, что она говорит?
– Оля! Доченька! У тебя вся жизнь впереди, зачем он тебе? Он же тебе всю жизнь сломает. Понимаешь?
– Да, понимаю, – она встала со стула, – только пока я ему ее постоянно ломаю. Это я ему жизнь сломала, а не он мне. Вы это понимаете? Или нет!
Родители сокрушенно переглянулись. Впервые их дочь, решительно
Глава 8
Петр Петрович налил себе крепкого чая, отрезал дольку лимона, и с наслаждением придвинул себе небольшую стопку бумаг, вставленных в плотный корешок. Все утро и весь день он хотел открыть их и прочитать. Но дела и заботы директора не давали ему этого сделать. Наконец-то в тишине и уединении обеденного времени он добрался до любимого занятия. Он аккуратно открыл корешок и медленно попивая свой чай с наслаждением углубился в чтение. Но чем дальше он читал, тем мрачнее становилось его лицо, наконец он, быстро перевернув пару листов и пробежав текст разочарованно громко хлопнул корешками и брезгливо оттолкнул от себя всю папку. Настроение было безнадежно испорчено. Он потянулся к телефону и набрал номер.
– Здравствуйте! – в трубке вежливо ответили, – а где, Горская?
Трубка быстро заговорила.
– Пригласите Клавдию Ивановну, ко мне, как придет. Срочно!
Он положил трубку и медленно зашагал по кабинету. В дверь тихо постучали. В кабинет вошла миловидная женщина.
– Петр Петрович!?
– Клавдия Ивановна! – он прошел к своему столу и указал пальцем на прочитанные листы, – что это такое? Это же вы мне принесли?
Она взглянула на корешки и кивнула головой.
– Да, конечно. Это конкурсное сочинение на областную олимпиаду по русскому и литературе.
– Вы сами это читали? – он пристально смотрел на нее, – исходя из фамилии автора, да!
– Конечно, автор мой сын Петр. Петр Сергеевич Горский. Читала и несколько раз.
– Нравится вам? Самой вам нравится?
– Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорится! Он так это все видит.
– Клавдия Ивановна! Я сейчас говорю не о вкусах и пристрастиях, не о взглядах и принципах. Я говорю о тексте и посыле. Ваш сын выиграл школьную и межрайоную олимпиады. Выиграл блестяще! С большим отрывом в голосах жюри. Вообще само участие профессионального училища в таком форуме, это уже победа, а тут еще и какая победа. Тема сочинений на областную олимпиаду определена две недели назад, через неделю нам сдавать работу. И вот за неделю вы мне приносите вот это!? Вот этот текст?
– Я, все поняла! Петр Петрович! Мы сегодня же все переделаем! Сегодня же!
– Я сейчас не об этом, Клавдия Ивановна. Вы слышите меня, вообще! Не об этом, – он подошел к столу, – вот это сочинение ваш сын писал месяц назад и выиграл две олимпиады!
– Да.
– А вот это сочинение… нет, вот этот набор газетных вырезок он переписал вчера! Я тридцать два года в профессии. Тридцать два! Эти два сочинения писали два разных человека. Один умный, пытливый, несгибаемый максималист с прекрасным чувством юмора и изрядной долей оптимизма. Второй приспособленец, позер и прожектер утонувший в журналистских лозунгах и призывах. Ни мыслей, ни своего мнения, ни причинной и следственной связи, ни выводов! Ничего! Пустота! Вот, что я хотел у вас спросить, что с ним такое вдруг случилось. Почему мальчишка выдвигающий свое собственное отличное от других мнение и с юношеским задором отстаивающий его, через месяц пропадает и появляется в совсем другом облике. Что произошло?