Экзамен
Шрифт:
– Просто областное сочинение, это совсем другой уровень, вот и подходы пришлось изменить.
– Клавдия Ивановна! Вы упорно отказываетесь меня слышать. Я все знаю про уровни. Я хочу слышать, что случилось с вашим ребенком? Никакие уровни за месяц не могут изменить его внутреннего мира и отношения к нему. Никакие! Это он писал? Или это вы? Говорите, как есть!
– Что? Похоже на меня?
– Клава! Я не расследование тут провожу! Просто ответь, мне, – он подошел к ней, – кто это писал? У нас еще есть время все исправить! Просто
Горская опустила голову. И опустилась на стул. Она вытащила платок и стала вытирать глаза.
– Это не его сочинение. Простите Петр Петрович!
– Ладно! Все! Прекрати! Я и так вижу, что не его! Даю ему два дня. Пусть сядет и напишет. Только чур уже сам. Договорились, Клавдия Ивановна! На кону честь училища! Хорошо?
– Вы не поняли, Петр Петрович! – она подняла заплаканные глаза, и указала на другую папку, – он не может переписать, вот это не его сочинение. Я подменила тексты.
Петр Петрович устало опустился на стоящий рядом стул. И взял со стола другую папку. Он покачал головой.
– И, чье же это творение? Ох Клава, Клава!
– Коренева.
– Чье? – Петр Петрович, уставился на нее удивленными глазами, – Коренева? Игоря?
– Ну, да. Я поменяла сочинения, темы были одинаковые, а фамилии только на корочках. У Петруши было столько ошибок, я и поменяла. Я же не могла подумать, что Коренев что-то там выиграет.
– Ну, выиграл как раз не Коренев, а Горский. А, Игорь-то, что?
– Молчит. Он всегда молчит. Улыбается и молчит. Может и не знает ничего. Схватил пару за сочинение и улыбается, прямо в глаза мне.
– Как пару? – Петр Петрович возмущенно вскочил со стула, – ты мало обокрала его, да еще пару ему влепила?
– У него 22 ошибки только по тексту!
– Это у Горского 22 ошибки, а у Коренева сколько?
– Ну это…
– Сколько, я спрашиваю!
– Одна запятая, больше ошибок нет.
– Клава! – директор наклонился над ней, – ты дура?
– Петр Петрович!?
– Отрывки сочинения публиковались в городской газете, в восторженных тонах. Ты действительно думаешь, что он может не знать? Он все знает! Это я теперь не знаю, что делать. Весь город знает, что сочинение написал Горский, награждали Горского, на олимпиаду едет Горский. И, что? Теперь я на все гороно должен объявить, что это не он? Что в училище мошенники? Что ты предлагаешь?
– Да он и газет-то, наверное, не читает. Ему все равно, что они пишут. Ему вообще неинтересно ничего. Ничего я не предлагаю. Я сама это сочинение напишу.
– Я хочу знать, что ты ему скажешь?
– Он и не спросит ничего, – Клавдия Ивановна с надеждой смотрела на директора, – может все само собой уладится?
– Конечно уладится, – Петр Петрович махнул на нее рукой, – Петюня твой ведь на весь город прославился, а теперь из-за гнусного подлога на всю область прогремит.
– Что же делать?
– Ты сейчас, у меня спрашиваешь? – Петр Петрович развел руками, – не знаю, попроси Коренева, что бы на писал еще одно сочинение. Может согласится.
– Я? Я, попроси? Как я ему это скажу?
– Просто. Как меняла тексты, так и скажи, быстро и уверенно. Ладно иди, чего уж теперь кашу тут «по столу развозить», решать, что –то нужно.
– Давайте выгоним его из училища, он не благополучный вообще, с приводами и политической статьей.
Директор сурово посмотрел на женщину. Ему хотелось запустить в нее стаканом с давно остывшим чаем. Он скривился от «бурлящих» в кабинете потоков мерзости и животного страха. «Господи! А ведь она мать! Что же такое с вами происходит?» Он обреченно с нескрываемым презрением посмотрел на учительницу.
– Клава, а ты понимаешь, что говоришь? Он же ребенок, пацан совсем. Он же сын чей-то, брат, внук! У него же жизнь своя, семья! Мама! Ну, хорошо, давай выгоним. За что? За, что ты его будешь выгонять?
– Придумаем, что-нибудь. За дисциплину. Прошлая школа его поможет, я с Зинаидой Петровной переговорю, она подскажет.
– Убирайся отсюда, – директор устало опустился за свой стол, – уходи, не хочу тебя видеть.
– Так как же? Что делать-то?
– Что делать? Тебе? Тебе, Клава, необходимо постараться не попадаться мне на глаза, хотя бы некоторое время. Это сейчас для тебя самое главное. Идите Клавдия Ивановна! У меня много дел еще!
Она вышла из кабинета и тихо прикрыла за собой дверь. Петр Петрович устало вздохнул и протер ладонью лицо. Он несколько минут сидел в полной тишине, глядя в одну невидимую точку на стене, затем решительно схватился за телефонную трубку.
– Здравствуйте! Зобнин! Да! Занятия в мастерских еще идут? Хорошо. Найдите мне Игоря Коренева, из радиомастеров! Да! Пусть немедленно придет ко мне. Сейчас!
Он положил трубку и попытался представить их разговор. Но мысли не шли, чувство горького стыда перед мальчиком не давало покоя. Ничего в голову не приходило. Он встряхнул головой пытаясь сосредоточиться, но все было тщетно. Наконец он попытался успокоиться и поудобней уселся в кресле. «Да, бог с ними со всеми, пусть будет как будет. Ты уж прости меня Игорь, но выгнать тебя получается лучше и спокойнее для всех. Куда мы все катимся?»
Игорь вошел в кабинет и поздоровался. Петр Петрович указал ему на стул, вышел из-за стола и сел напротив него за приставной стол. Он пристально смотрел на Коренева. Игорь смотрел на него прямо и открыто. Петр Петрович опустил глаза «Конечно, тебе можно так смотреть, ты не крал ничего, ничего и ни у кого.»
– Послушай, Игорь! – Петр Петрович замялся, подбирая слова, – тут вот какое дело.
Игорь улыбнулся ему и с вниманием продолжал смотреть на директора.
– Произошло у нас одно неприятное событие в училище, – Петр Петрович, сумбурно пытался подобрать слова для начала беседы, – не совсем приятное.