Экзамены
Шрифт:
— Я что сказала? Медленно положил оружие! Считаю до трех — потом порублю в капусту! Понял, мразь?
— Я… — по горлу словно заскребли чьи-то крошечные коготки. Как ты смеешь… Я рыцарь…
— Сопля ты, а не рыцарь, — изрекла девушка и сразу вдруг оказалась рядом, на расстоянии клинка.
Сопля! Жаркая волна охватила голову, и все вдруг стало неважно и кто эта незнакомка, и что дракон вот-вот проснется, и что случится с ним самим.
Айрвен дернулся, перехватил меч поудобнее — и с ревом ринулся на девушку. Сейчас он ее надвое! Сопля! Нет, это же надо такое сказать!
Все получилось быстро. Вот он летел к ней — грозный,
— И так будет с каждым, кто покусится! — заявила девушка, глядя с презрительным сожалением. — Ну что, рыцарь, резать тебя сразу, али погодить малость?
— Ты что? Ты кто? Как тебя звать? — только и нашелся выдохнуть Айрвен.
— Катарена, принцесса аргамбская. Ну, еще вопросы будут?
4
— Значит, говоришь, не повезло? — принцесса глядела на Айрвена пристально, не то чтобы недоверчиво, но как-то очень уж свысока.
Айрвен лишь вздохнул в ответ. Бесполезный шлем он снял и сейчас украдкой щупал растущую на затылке шишку. Кольчуга тоже была лишней, но раздеваться при даме он не стал. Еще поймет неправильно.
— А что, по-твоему, повезло? Всем легкотня досталась, всех в рыцари посвятят, а я… А меня вот этот сожрет, — указал он на мирно сопящего дракона.
— Да сдался ты ему! — махнула рукой принцесса. — Граста мальчишками не питается, он вообще смирный. Если его не обижать. Но ты же его обижать не будешь?
— А как же экзамен? Как мне возвращаться-то?
— Ну, я не знаю, — насупилась принцесса. — Что-нибудь придумается, наверное. Безвыходных положений, знаешь ли, не бывает.
— Ага, не бывает! Еще как бывают. У меня вообще вся жизнь — одно сплошное безвыходное, — Айрвен с досадой уставился на девушку. Ну где ей, такой сильной, уверенной, понять его? Небось, обедала не иначе как на серебре, фрейлины всякую прихоть исполняли, папочка-король утром в лобик целовал. Она в своей Аргамбе небось и не слыхала о Благородном Училище. Ее не муштровали на жаре, не кормили тухлой солониной, ее не секли в караульной за вполне невинные нарушения распорядка… Одно слово, принцесса.
— Ах, какой бедненький мальчик, как же он несчастен, издевательски запричитала Катарена. — Ах, пожалеем птенчика-младенчика… Небось, думаешь, мне всю жизнь везло? То есть сейчас, конечно, повезло, а вот раньше… Ну почему во всем мире такие глупые законы? Почему я не могу заниматься тем, чем хочется? Ненавижу эти пяльца, веретена, все эти нянькины причитания о девичьем добронравии! Я же в это самое ваше Училище хотела, так не пустили! Не подобает! Нет, ты вот вдумайся — «не подобает»! Я с пяти лет в седле, я прочитала все древние хроники о войнах и героях, я настояла, чтобы меня учили обращаться с любым оружием! И я умею. Сам видел.
— Да уж, — проворчал Айрвен, потирая шишку. — Как ты меч-то мой выбила?
— Очень просто, — фыркнула принцесса. — Ловишь клинок своей саблей, проворачиваешь наискось, потом развернешься в бедре — и готово дело, и клинок летит, и противник тоже, если по дури за рукоять держится, — она подмигнула Айрвену. — А вас что, разве не учили?
Айрвен почувствовал, что краснеет.
— Я болел тогда, — только и нашелся он. — Лихорадка прицепилась. Мне лекарь Наррикус освобождение дал.
— Все с тобой ясно, — грустно сказала принцесса. — Да ты ешь, не стесняйся.
На шелковом платке, возле которого они сидели, было разложено немало вкусного. И толстыми ломтями порезанная ветчина, и пышный, с хрустящей корочкой пирог, и какие-то зеленые, но удивительно ароматные плоды.
— Граста откуда-то приносит, — пояснила Катарена. — Он, знаешь, такой заботливый… И деликатный… К тому же он любит древние песни о героях, и знает их немало.
— Так ты что? — вылупился на нее Айрвен. — Так ты рада, что он тебя похитил?
— А то! — вздернула нос принцесса. — Он же спас меня! Еще неделя — и меня выдали бы замуж за этого жирного борова Хруббета.
— Короля Налангии? — икнул Айрвен.
— Он самый. Домогается руки и сердца. Уже год как домогается.
— Может, любит? — неуверенно предположил Айрвен.
— Ага, как же! — хихикнула принцесса. — Земли он наши аргамбские любит, расположены они удачно, понимаешь. Атаковать Фанбарру удобно будет. Усек? Так что ему или завоевать нас надо, или тихо-мирно жениться. Завоевать-то он может, — помрачнев, добавила она, — только тратиться не хочет. Проще жениться на мне, и тогда, по закону о престолонаследии, как мой муж он имеет все права на аргамбский трон. Так-то, пока я не замужем, наследует отцу мой младший братец, принц Толли. Дурацкие законы, не находишь? Почему я не имею прав? Только оттого, что женщина? Только оттого, что в Книге Всевышнего чего-то такое прописано? А мне плевать, я тоже человек, у меня тоже права! Короче, Айрвен, он папе ультиматум выдвинул — или свадьба, или война. Папа и так-то зашибает крепко, а сейчас вообще всю резьбу сорвало. Долго не протянет, боюсь. И тогда…
— Вот, значит, оно что… — вздохнул Айрвен, стараясь вздыхать глубокомысленно.
— Вот именно, — кивнула принцесса. — Хруббет становится королем Аргамбы, сливает ее с Налангией и затевает войну с Фанбаррой. Шансы реальные. А покорив Фанбарру, он сможет воцариться во всем Светлогорье… И братца жалко, — помолчав, добавила она. — Толли, конечно, маленький поганец и частенько заслуживает розги, но брат все-таки… А эта свинья его по-тихому отравит или зарежет. Чтобы уж никаких препятствий к короне. Ну и чего мне делать, скажи? Тоже ведь безвыходная ситуация… Пока меня добрый Граста не унес. Ну что бы я без него делала?
— А это… — рискнул вякнуть Айрвен, — король Хруббет… На него никак нельзя повлиять? Ну, как жена на мужа? Ну, ты понимаешь!
Ответом была пощечина — быстрая, хлесткая. Не слишком больная, но обидная до невозможности.
— Ты, сопляк, забываешься! У меня честь! И королевская, и женская. И чтобы я легла на ложе с этим жирным, этим вонючим, этим потным?! За кого ты меня принимаешь! Он старше меня на тридцать лет! У него гнилые зубы! У него между пальцев ног шерсть растет! Впрочем, все это неважно, — помолчав, добавила она. — Ложа все равно никакого не будет. Хруббет очень опасается за свою жизнь. Так что ни удушить его в постели, ни кольнуть отравленной булавкой… Меня будут держать взаперти, в каком-нибудь из его замков. Ковры там ткать, гладью вышивать… Ненавижу! Между прочим, ему женщины вообще по лютне. У него, извращенца, другая склонность.