Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– Рауль, с вашего позволения, – широко улыбнулся Луринга. Кобель несчастный…
Я только покачал головой и по извилистой тропинке поплелся к домику. Утихшая было головная боль разыгралась с новой силой, да и спина давненько уже горела огнем. Надеюсь, местный костоправ сумеет хоть что-нибудь сделать с наскоро заштопанной сержантом раной. Потому что иначе до возвращения на корабль могу и не дотянуть. Как-то нездоровится мне…
Когда выяснилось, что костоправ – женщина, я даже особо и не удивился. А чего удивляться-то? Если уж в
Другое дело, что целительница оказалась не просто женщиной, а женщиной красивой. И в довершение всего – огненно-рыжей.
– Здравствуйте! – Поймав внимательный взгляд изумрудно-зеленых глаз, я невольно поежился и постарался особо откровенно не пялиться в ответ.
А посмотреть было на что: небрежно запахнутая и стянутая на тонкой талии витым пояском туника едва доходила до колен, но ее обладательницу это, казалось, ничуть не смущало. Растрепанные волосы, симпатичное веснушчатое лицо, стройные ноги. О-хо-хо…
Ни дать ни взять – ветреная красотка. Только вот внимательный и словно насмешливый взгляд зеленых глаз напрочь выбивался из общей картины. От пустого взгляда красивых дурочек колючие мурашки по коже не бегают. Нет, тут что-то совсем другое…
– Проходите, Себастьян, – пригласила меня в дом целительница и указала на постеленный прямо на пол тюфяк. – Устраивайтесь поудобней. Меня зовут Лаура.
«Вот так сразу?» – чуть было не ляпнул я, но вовремя вспомнил, зачем здесь нахожусь, и молча опустился на стоявший у порога пуфик. Снять ботинки, при этом изо всех сил стараясь не сгибать горевшую огнем спину, оказалось не просто, и все же, пока мучился, успел мельком оглядеть обстановку освещенной несколькими лампадами комнаты.
На первый взгляд она производила впечатление нежилой и отчасти – слегка обветшалой. Нет, конечно, если каждый день идут больные со своими хворями, не до уборки, но все же что-то царапало глаз. А что – сообразить никак не получалось. И пыли нет, и все на своих местах вроде. Пучки высушенной травы из-под потолка свисают. Пузатые бочонки вдоль стены стоят. Рукомойник. Открытый шкаф с мешочками, шкатулками, ступками и прочей мелочовкой. Круглый стол в углу. Вот и все, по большому счету.
Избавившись от ботинок, я выпрямился и принялся расстегивать парусиновую куртку. Снять ее оказалось тоже совсем не просто, хорошо хоть наконец соизволила помочь Лаура. А то ресницами своими хлопает и улыбается непонятно чему. Рыжих никогда не видела? Хм… может, и так – зеркал в комнате ни одного.
Куртка без лишних церемоний отправилась на пол; целительница велела развернуться спиной к свету и принялась изучать повязки. Легонько пробежалась пальцами по ребрам, принюхалась и вновь указала на застеленный свежей простыней тюфяк:
– Ложись.
Ну я и лег. И даже ничего скабрезного не подумал – не до того стало. Все же натрудил спину изрядно, а по уму, ране поджить надо было дать.
– Не шевелись, – попросила взявшая со стола нож девушка и принялась подпарывать повязки. Отдирать их не стала – пусть
– Вашему целителю следует руки отрубить за такую работу, – на полном серьезе заявила Лаура. – Рану не обработали, и уже началось воспаление!
– Наш целитель остался на корабле, – объяснил я, уткнувшись лбом в гладкие доски пола. Спину кололо, резкой болью протянулась вдоль позвоночника огненная полоса, а когда от раны начали отставать не до конца отмоченные повязки, и вовсе пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать уже готовый вырваться вскрик.
– Ну раз так… – Целительница вновь наклонила кувшин, и порез моментально заморозило. Будто его и не было вовсе. – Ты еще легко отделался, Себастьян…
– И не говорите, госпожа…
– Лаура…
– Хорошо, – чувствуя, как ловкие пальцы осторожно ощупывают спину вокруг разреза, задержал дыхание я. – Скажите, Лаура, вас не сильно отвлечет ответить на один мой вопрос?
– Нет, разумеется. – Девушка отошла в угол комнаты и, сдвинув крышку со стянутой медными полосами кадки, зачерпнула оттуда полпригоршни какой-то грязи. Невольно я залюбовался стройными ножками целительницы, но, прежде чем она успела перехватить мой взгляд, вновь уткнулся лбом в пол.
– Как нам удается общаться? Я ведь не знаю вашего языка, а вы моего. И тем не менее мы прекрасно понимаем друг друга.
– Это дар моего рода.
Лаура осторожно втерла принесенную грязь в рану и отправилась мыть руки. Как ни странно, ни малейших сомнений в ее действиях у меня не возникло. Будто только так и надо лечить порезы. Вот ведь…
– Рода?
– Рода хранительниц леса.
– Хранительниц? – чувствуя себя полным идиотом, вновь переспросил я. – А! Теперь понятно, почему кругом одни девушки…
– Так и есть, – улыбнулась вытиравшая руки полотенцем целительница. – И тебе просто кажется, что ты понимаешь слова.
– Вот как?
– Не волнуйся, – звонко рассмеялась Лаура. – Чужие мысли мы читать не умеем. И я даже не могу предположить, о чем ты думаешь. Твое лицо на редкость непроницаемо…
– Кто бы мог подумать… – чувствуя, как начинают гореть щеки, решил сменить тему разговора я. – Надеюсь, мое лечение не займет много времени? А то мы вломились посреди ночи…
– Ничего страшного. – Лаура уселась на низенькую табуретку и скрестила ноги. – Да и рана скоро затянется.
– Во сколько мне обойдется лечение?
– Разве можно брать с героев плату за такие пустяки?
– Э-э-э… героев?
– Ну разумеется, – прищурилась целительница. – Вы ведь помогли лесу. Избавили нас от убивающей деревья заразы. Тьмы.
– Кто это сделал? – Я даже не попытался скрыть свою заинтересованность. – Чьи это были стрелы?
– Предлагаю обмен. – Лаура откинула со лба длинные волосы. – Ты отвечаешь на мой вопрос, я – на твой.
– Идет.
– Зачем вам эти наконечники? – Девушка поднялась с табуретки и вновь принялась осматривать рану. – Или вам нужна заточенная в них тьма?