Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– Бесов праздник! – ругнулся я и залез в фургон, в котором сидели пятеро крепких парней в форме военных моряков. Круглые шапочки, полосатые фуфайки, просторные брюки и тяжелые башмаки. На поясах кортики и короткие дубинки. А морды такие, что любой пират сам от страху при виде них удавится.
– Трогай! – крикнул усевшийся рядом со мной Джек. – Ладно, действовать по обстоятельствам будем.
– Это понятно, – усмехнулся я, – непонятно другое…
– Что еще? – насторожился рыжий.
– Сдается мне, голуба, ты меня за нос водишь. – Увиденное в королевской
– О чем ты?
– А сам посуди, – оглянулся я на бравых морячков и понизил голос, – мой рассказ ведь для мало-мальски разумного человека бред чистейший, так? Но вместо дома для душевнобольных меня в ваше ведомство зачисляют…
– Я же говорил…
– Ты много чего говорил. Но вот почему такой переполох из-за этого дела начался, объяснить не удосужился.
– Да какой переполох?..
– Нормальный такой переполох. Или, по-твоему, со всей столицы дознавателей в стрелковую школу согнать – это обычная манера ведения дел Ланье?
– Послушай!..
– И слушать ничего не буду. Колись, что происходит?
– Ну, блин, ты даешь, – скривился Джек. – Ты хоть понимаешь, что государственную тайну из меня выпытываешь?
– Очень смешно, – хохотнул я. – Ты – и государственная тайна. Три раза «ха»!
– На полуночи неспокойно, – с совершенно серьезным видом выдал надувшийся Пратт некоторое время спустя.
– Это ты пошутил сейчас? Ты еще скажи, Драгарн с нами за Закатную кампанию поквитаться задумал!
– Я серьезно!
– Я тоже! Чем тебе Драгарн не угодил?
– В Драгарне как раз все спокойно, – тяжело вздохнул Джек.
– В тихом омуте бесы водятся, – и не подумал оставить в покое рыжего пройдоху я. – А на полуночи что? Опять Ланс с Норвеймом из-за Руга друг на друга окрысились?
Эта провинция за последнюю сотню лет переходила из рук в руки никак не менее дюжины раз и стала причиной нескольких затяжных войн. Так что фраза «на полуночи неспокойно» обычно означала всего лишь, что Норвейм и Ланс в очередной раз начали обмениваться по этому поводу дипломатическими депешами и демонстративно стягивать к границе войска.
– И это тоже, – кивнул Пратт. – Да только в Лансе совсем уж непонятные дела творятся. Слышал небось уже, что странной смертью Эдвард Первый помер?
– Ну.
– Баранки гну! Сынок его еретиков привечать стал. Об открытии миссий ордена Изгоняющих и слышать не хочет.
– Логично, – фыркнул я.
– А то, что бесноватых там теперь королевские шпики куда-то увозят, тоже логично? Армия как на дрожжах растет, а в некоторых гарнизонах и вовсе заклинатели бесов появились!
– Это как?
– А вот так! – свысока глянул на меня Джек. – Посмотрит такой заклинатель в глаза солдату, и тот делает все, что он прикажет.
– А! Понял, – хохотнул я. – У нас их сержантами называют.
– Дубина! – выругался рыжий, и едва не слетел со скамьи, когда колесо фургона попало в какую-то выбоину. – Скажет такой человек: иди в огонь, – солдаты в
– Туда им и дорога.
– А если он нашими солдатами командовать начнет? Или того хуже – не солдатами?
– Вот оно как… – Теперь-то стало понятно, почему к моему рассказу серьезно отнеслись. Тот бесноватый в Сарине и не такие штуки умел…
– Вот так, – многозначительно кивнул Пратт. – Говорят, в том месяце чуть ли не во дворце такого задержали.
– То есть все серьезно?
– Серьезней некуда…
Когда фургон подъехал к центральному комплексу зданий «Ржавой кирки», уже начало вечереть. Вообще и днем из-за затянувших небо туч особо светло не было, а тут и вовсе тоска накатила. Заборы эти еще в три человеческих роста, да с шипами. Серые дома с узкими зарешеченными окошками. Караулы с собаками. Арбалетчики на вышках. Никогда подобные места терпеть не мог.
Попасть на территорию тюрьмы оказалось весьма непросто. И даже наши патенты и угрозы взбешенного задержкой Пратта далеко не сразу заставили караульных распахнуть ворота. Нет, сначала они дождались какого-то клерка; клерк сам разрешить въезд фургона не мог и отправился согласовывать этот вопрос с начальником. У начальника тоже был начальник. И этот начальник, как на грех, именно в это время куда-то выехал с проверкой…
В итоге мы битый час валяли дурака под проливным дождем. И настроение наше от этого вовсе не улучшилось. А уж когда стало известно, что господин барон сразу после обеда отправился в имение и будет только завтра утром…
А разрешить перевод заключенных может только он…
Вы же понимаете, у него сегодня юбилей…
Приезжайте завтра…
Мы были настойчивы. Мы были убедительны. Мы метали громы и молнии и никуда не собирались уезжать без выделенной флоту бесплатной рабочей силы. И в итоге мы на своем настояли. А помощник коменданта сто раз проклял ту минуту, когда решил нас принять. Уж на нем мы отыгрались сполна.
– Ты представляешь, этот крысеныш – зять барона! – хмыкнул Джек, когда помощник коменданта тюрьмы, действительно внешне чем-то напоминавший крысу, сослался на высокую занятость и оставил нас наедине с реестром заключенных.
– А он чего не на празднике? – удивился я.
– Семейное дело, должен же кто-то работать, – пожал плечами Пратт. – Ладно, отбираем бывших военных, моряков и рыбаков. Ты выписываешь номера, я проверяю настоящее местонахождение.
– Договорились. – Такой расклад меня вполне устраивал: я никак не мог решить, стоит ли говорить напарнику о Рыбаке. Ладно, дальше видно будет.
Отобрать пятнадцать кандидатов на работы в доках заняло не более четверти часа. Оно и понятно: сами по себе заключенные нас интересовали мало. Кто первый подходящий попался, того и выписали. Правда, пришлось повозиться, выискивая в толстенных книгах настоящее имя Рыбака, но, на мое счастье, Джек как раз переписывал на чистовую четырнадцать остальных избранников адмиралтейства.