Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Корнев Павел Николаевич

IV

С утра зарядил дождь. Холодный, серый, противный. Выходить из дома Ловкачу не хотелось просто жутко, но, когда часы на соседней площади пробили одиннадцать раз, он пересилил себя, накинул на плечи поношенный дождевик и отправился по делам. А дел, несмотря на скотскую погоду, у мошенника было невпроворот.

Для начала Якоб отправился к Сурку. И пусть серьезным людям трепаться о чужих делах дурной тон, Ловкач знал, что предложить в обмен. Как говорится, ничего личного, обычная сделка.

До норы Сурка – расположенной на первом этаже

углового дома бакалейной лавки – быстрым шагом идти было минут десять, но Ланц уложился в пять. И все одно вымок до нитки. Затянувшие небо над столицей осенние тучи щедро делились принесенной с моря влагой.

Заскочив под кое-как прикрывший его от дождя козырек крыльца, Ловкач отряхнул заметно потяжелевший дождевик и прошел в лавку. К немалому облегчению мошенника, Сурок оказался на месте; зябко поеживаясь, он сидел за прилавком и грел ладони о кружку с каким-то курившимся паром горячим напитком. Кофе? Так и есть. И, судя по аромату, с доброй порцией бренди.

– Чем обязан? – не стал скрывать своего удивления неожиданным визитом хозяин лавки.

– Зашел вот, – осмотрелся по сторонам Якоб, – кофейку прикупить.

– От кофе цвет зубов портится.

– Как-нибудь переживу. – Ланц без приглашения уселся на стоявший перед прилавком стул.

– Чай возьми.

– Лучше бренди.

– Бочонок?

– Стаканчик.

– Как скажешь. – Не вставая, Сурок достал с ближней полки квадратную в основании бутылку темно-зеленого стекла, выдернул пробку и плеснул на дно оловянной кружки бренди. – Чего хотел?

– Твое здоровье! – Ловкач одним глотком влил в себя содержимое кружки и передернул плечами. – Ух! Хорошо! А пришел я к тебе по делу.

– Денег не займу.

– Я похож на банкрота? – усмехнулся Якоб.

– Не думаю, что Корса просто взял и простил тебе две сотни крон. Судя по твоему виду – вовсе нет.

– А! Ты об этом? – легонько прикоснулся Ловкач к переползшему под глаз синяку. – Нет, я с этими уродами сполна рассчитался.

– Ну, раз он тебя не зарезал, наверное, так и есть.

– Мне надо знать, на какое дело Корса хотел подрядить твоих парней, – в открытую заявил Якоб.

– Хотел?

– Так и есть. Он с Ошем договорился.

– А с чего бы мне обсуждать с тобой дела Корсы? – наморщил лоб Сурок. – А?

– Думаю, тебе будет небезынтересно кое-что узнать, – пожал плечами Ланц. – Хотя это и не способно прибавить золотишка в твоем кошеле, но обмен представляется мне равноценным.

– Что именно?

– Какое дело у Корсы в Довласе?

– Пика, прогуляйся до булочной! – крикнул в распахнутую дверь задней комнаты хозяин лавки. – Еще бренди?

– На донышко. – Ловкач дождался, пока недовольно хмурившийся подручный Сурка выйдет на улицу, и поторопил собеседника: – Ну?

– Хочешь устроить Корсе пакость? А оно тебе надо? Десять лет ведь прошло.

– Не стоило ему возвращаться, – потер шею Ловкач. – Не хочу, знаешь ли, чтобы однажды поутру меня нашли в помойной канаве с перерезанным горлом.

– Думаешь, через столько лет он решит вспомнить старое?

– А ты бы на моем месте так не думал?

– Я слышал, у вас из-за

женщины ссора вышла? – отхлебнул остывшего кофе хозяин лавки.

– Чушь! – усмехнулся Якоб. – Эта каракатица была в его шайке. Негодяй пристал к порядочной девице, я по дурости вмешался, ну и понеслось…

– И это все?

– Если бы! – невесело усмехнулся Ловкач. – Я ж тогда совсем сопляком был. С ножами не расставался. И любил, забери меня бесы, их в ход пускать. В общем, двух уродов я порезал, а потом мне Корса горло перехватил.

– Повезло, что жив остался, – хмыкнул Сурок. – А что за кошка между Гором и Мешком Костей пробежала?

– Да все та же. Этот идиот не от большого ума в заведении Оша поножовщину устроил. Его банду потом цельную декаду по городу гоняли, пока всех под пирсы не отправили. Гору одному ума хватило в солдаты завербоваться.

– Вот оно как!

– Кого Корсе заказали устранить в Довласе?

– Настоятеля столичного монастыря Всех Святых, – как-то очень уж буднично сообщил хозяин лавки. – Охрана у него хорошая, поэтому и людей много понадобилось. Причем таких, которых не жалко на убой пустить будет.

– Корса разве не понимает, что после такого дела его самого на убой пустят? – ошарашенно уставился на собеседника Якоб. – В таких делах свидетелей не оставляют.

– Он убежден, что команда на устранение настоятеля идет с самого верха. Не знаю, брешет или нет, но якобы тот кому-то из окружения герцогини дорогу перебежал.

– Тем более концы в воду спрячут.

– Да и бес с ним, – отмахнулся Сурок. – Ты мне что поведать собирался?

– Себастьян Март в город вернулся, – поднялся на ноги Ловкач и с печальным вздохом накинул на плечи ничуть не просохший дождевик. – Почему-то мне показалось, тебе будет небезынтересно об этом узнать.

– Ты прав, ты совершенно прав, – задумался хозяин лавки. – Не трепись об этом пока, хорошо?

– Договорились.

К «Черной ладье» Ловкач подошел немногим позже полудня. Заглянул в таверну, выяснил, что госпожа Виктория со спутником уже съехала, и опрометью бросился ловить извозчика. И все же к полуночным воротам его привезли слишком поздно: Корса в сопровождении безымянного подручного и Виктория с кузеном успели покинуть столицу.

Впрочем, судя по переругивавшимся со стражниками бандитского вида парням, которые горели желанием поскорее убраться из города, Мешок Костей таки выделил вербовщику полтора десятка смертников. Точнее, смертников была бесова дюжина. Стоявшие немного поодаль Виктор Бритва и Джошуа Кирк не имели к галдящему сброду с городского дна никакого отношения и выполняли для Оша грязную работу на постоянной основе. Все верно – та самая страховка на случай, если Корса начнет вертеть хвостом.

Отправленным в помощь вербовщику парням наконец удалось миновать проводивших их подозрительными взглядами стражников, и Ловкач велел извозчику ехать к площади Трех Каналов. Там он заскочил в принадлежавшую старику Ошу меняльную лавку, получил причитающееся вознаграждение и отправился домой. Двадцать крон не та сумма, с которой разумный человек станет разгуливать по улицам.