Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

Блэтти Уильям Питер

Она обернулась, взглянула назад через плечо, пытаясь найти иезуита, что ей тогда улыбнулся. Понурив голову, он уныло брел в отдалении — эдакая тучка на сияющем людском небосклоне. К священникам она всегда относилась скептически: самоуверенные все как один, ничего не боятся. Но этот…

— Все готово, Крис? — это был Дэннингс.

— Да, готово.

— Отлично, полная тишина! — подал голос помощник режиссера.

— Камеры! — приказал Бэрк. — Начинаем!

Крис бежала вверх по ступенькам под дружный вопль массовки, а Дэннингс глядел на актрису и все не мог понять, что у нее

на уме: почему она так быстро прекратила спор. Но к нему уже приближался один из сценаристов: почтительно и торжественно он нес перед собой открытый сценарий — как священное писание к алтарю.

Пока шли съемки, солнце то и дело скрывалось за облаками, но к четырем часам тучи сгустились, и помощник режиссера распустил труппу до завтра.

Крис устало поплелась к дому. На углу Тридцать Шестой из дверей своей бакалеи ее окликнул итальянец; она поставила подпись на коричневом бумажном пакете и дописала: “С наилучшими пожеланиями”.

Стоя у светофора, она невольно засмотрелась на католическую церковь, еще одно логово иезуитов. Именно здесь, вроде бы, Джон Ф. Кеннеди обвенчался с Джекки; сюда же не раз приходил потом помолиться. Крис попыталась представить его себе в полумраке, при свечах, среди сморщенных набожных физиономий. Джона Кеннеди в молитвенном поклоне: Верую…улучшение отношений с русскими. Верую…“Аполло-4”, журчанье перебираемых четок; верую в воскресение и жизнь вечную…

Ах, вот оно что. Понятно. Как привязалось-то, а?

Она пропустила грузовик, судя по аппетитному мягкому клацанью, груженный пивом, и перешла дорогу. У здания начальной школы ее стремительно обогнал небритый молодой священник в нейлоновой куртке; он прошел еще немного вперед, свернул вправо и с тылу вошел в церковный дворик.

Крис от нечего делать остановилась у входа и стала наблюдать: молодой человек направлялся к небольшому белому коттеджу. Скрипнула старая дверь, и оттуда появился еще один священник, совсем уж мрачного вида; он поздоровался с коллегой нервным, резким кивком и, опустив голову, поспешил в церковь. Вслед за ним из коттеджа вышел еще один; этот был очень похож на… Э, да ведь это он! Тот самый, что улыбнулся, когда Бэрг выругался!Только теперь иезуит был необычайно серьезен; мягким, покровительственным жестом обняв парня в куртке за плечи, он ввел его в дом. Дверь закрылась за ними с протяжным скрипом.

Крис молча разглядывала носки собственных туфель. Ей не давал покоя один странный вопрос. Ну теперь-то что за ерунда такая?Интересно, а исповедуются ли иезуиты?

Послышался отдаленный раскат грома. Крис подняла голову: дождь будет или нет?.. воскресение для жизни… Да. Да, точно. В следующий вторник.Где-то вдали сверкнула молния. Не звони нам, детка, мы сами найдем тебя.

Она подняла воротник и медленно пошла к дому. Больше всего на свете ей хотелось сейчас, чтобы хлынул ливень.

Через минуту Крис была у себя. Первым делом она бросилась в ванную,

оттуда зашла на кухню.

— Привет, Крис, как поработали?

Симпатичная блондинка лет двадцати с небольшим восседала за столом. Шэрон Спенсер из Орегона три последних года успешно совмещала две роли: домашней учительницы Риган и личного секретаря Крис.

— А, все как обычно, — Крис лениво подошла к столу и принялась перебирать почту. — Есть что-нибудь интересное?

— Не желаете ли отобедать на следующей неделе в Белом Доме?

— О, даже не знаю; а ты-то чем займешься?

— Усосусь леденцами до тошноты.

Крис рассмеялась.

— А где Рэгс, кстати?

— Внизу, в детской.

— Чем занимается?

— Лепит. Птицу, кажется. Для тебя.

— Которой мне только и не хватает для полного счастья.

Крис подошла к плите и налила себе кофе.

— Насчет обеда ты, конечно, пошутила?

— Ну нет же. Состоится в четверг.

— И много ли там будет народу?

— Не думаю: человек пять-шесть.

— Серьезно?

Крис почувствовала себя польщенной, хотя не очень-то удивилась. Ее компанией наслаждались все: таксисты и поэты, профессора и монархи. Чем она так привлекала их? Может быть, жизнерадостностью? Крис села за стол.

— Как прошел урок?

Шэрон зажгла сигарету, нахмурилась.

— С математикой снова плохи дела.

— Да ну? Очень странно.

— Вот именно: ведь это ее любимый предмет.

— Ах, у них же теперь эта “новая математика”. Я бы, наверное, и мелочь в автобусе сосчитать не смогла, если бы…

— Мам, приветик! — едва вписавшись в дверной проем, дочь уже неслась к ней во весь опор, широко расставив руки. Рыжие хвостики. Нежное, сияющее личико — и созвездие веснушек.

— Здорово, пыхтелка! — Крис поймала девочку, крепко прижала к груди и, не пытаясь сдержаться, обрушила на нее град поцелуев. Затем мягко отстранила ее от себя и испытующе заглянула в глаза.

— Рассказывай, чем занималась. Чем-то очень, наверное, интересным.

— Да так, ерундой всякой.

— Ну а все-таки?

— Дай-ка вспомнить. — Опираясь ногами о мамины коленки, Риган стала медленно раскачиваться взад-вперед. — Ну, во-первых, уроками.

— Ага.

— Еще рисовала.

— И что же ты такое нарисовала?

— Ну, цветы такие, как их… маргаритки? Только розовые. Еще… Ой, чуть не забыла, лошадь! — широко распахнув реснички, девочка защебетала, захлебываясь от восхищения. — Мам, мы гуляли, там, у реки, и вдруг — навстречу всадник! Ой, какая у него была лошадь красивая, мам, ты бы видела! Он мне на ней посидеть разрешил. Правда! Ну, конечно, только минуточку.

— Так сам взял и разрешил? — Крис украдкой бросила насмешливый взгляд на Шэрон. С того момента, как она переехала сниматься в Вашингтон, ослепительная блондинка окончательно поселилась в доме и, заняв одну из спален второго этажа, постепенно превратилась в полноправного члена семьи. А потом повстречала этого своего “всадника”, причем чуть ли не на конюшне. Крис решила, что теперь ей необходима еще и собственная комната, сняла для девушки “люкс” в дорогом отеле и настояла на том, чтобы взять на себя все расходы.