Экзотические птицы
Шрифт:
— Ну, тем более! Вам нечего бояться! — сказала Юля.
— А я и не боюсь! — гордо сказала дама. — Боится мой лечащий врач. Когда однажды я сказала ему, что хочу сделать косметическую операцию, он замахал на меня руками и заявил, что я могу пойти на операцию только через его труп.
«Хороший доктор, наверное, порядочный», — подумал Азарцев.
— Что касается меня, — продолжала дама, — то выдержать операцию для меня дело чести! Я хочу всем доказать, что еще имею право быть красивой! А то надоело: «Бабушка, бабушка!», как будто я уже и не женщина!
— О, такое право, без сомнения, имеется у каждого из нас, — дипломатично проговорил Азарцев. — Но не все мы можем по ряду обстоятельств реализовать это право.
Дама непонимающе
— А мы поможем вам его реализовать! — заявила Юля, подходя к Азарцеву сзади и крепко нажимая ему на плечо. — У нас есть прекрасные консультанты-терапевты — кандидаты наук, профессора; кто-нибудь из них вас осмотрит и даст свое заключение. Вам не о чем беспокоиться. Прямо сейчас наш шофер и отвезет вас на осмотр в клинику к нашему консультанту. Я тоже, чтобы вы не чувствовали себя неудобно, поеду с вами. Договорились?
— Договорились, — просияла дама всеми своими мелкими морщинками и крупными старческими ямочками.
— Ну, тогда просим вас на ленч. У нас пекут чудесные булочки, а я пока договорюсь о консультации, чтобы не терять время! Сразу после ленча и поедем!
— Как приятно поставлено у вас дело! — восхищенно сказала дама.
— Стараемся, — ответила Юля с обворожительной улыбкой.
И пока дама в буфетной была занята слабокопченой форелью, телятиной, булочками и фруктами, Юля быстро листала свою специальную книжку с номерами телефонов специалистов.
— Все улажено, профессор нас ждет, — сказала она мимоходом, ласково касаясь руки пациентки.
— И решение, без сомнения, должно быть положительным, — ехидно предположил Азарцев, сидя в своем кабинете.
— Неужели ты думаешь, что я способна на кого-нибудь давить? — возмутилась Юля. — Как профессор решит, так и будет.
— А дама в курсе, какую сумму ты выставишь в счет за операцию, уход, все консультации, поездки и кормежку?
— Еще пока нет, но все равно выйдет меньше, чем если бы она поехала за границу.
— Ты все-таки сначала предупреди ее, а то как бы не случилось, что мы за все заплатим из своего кармана, — сказал Азарцев со вздохом. Он уже сдался. В конце концов, из дамы действительно выйдет красотка. Глазом профессионала он ясно видел в ее лице хоть и расплывшиеся уже, но все-таки еще присутствующие черты былой привлекательности. Вернуть даме красоту и ощущение молодости, разве не благородная цель? И тот профессор, что будет сейчас ее осматривать, тоже, в конце концов, не дурак, чтобы послать на операцию пациента с явным риском для жизни. Он должен же подстраховаться, прежде чем написать заключение. Что ж, если он решит, что оперировать можно, Азарцев рискнет.
Он стал листать свой календарь, выбирая день операции.
«А птичек из холла на всякий случай опять придется перенести в специальную комнату на чердак, как уже делали, когда в клинику поступали пациенты с аллергией. Несколько экзотических экземпляров тогда сдохли…» — не к месту вспомнил Азарцев и вздохнул. Что ж, работа — самое главное. Перед операционными днями во всем отделении проводилась генеральная уборка, белье стерилизовалось, персонал носился как заведенный, кухня работала в две смены. В один-два дня пациенты оперировались, потом в течение недели долечивались, выписывались, персонал переходил на льготный режим работы, экзотических птичек возвращали на место, на различные манипуляции пациенты приезжали из города. И так до следующих операционных дней. Такая загрузка клиники была выгоднее, чем тащить каждый день по одному человеку.
«Итак, кто у нас на очереди? — думал Азарцев. — Во-первых, какой-то друг Лысой Головы, который хочет изменить форму носа. Его надо брать на операцию первым, жгучие брюнеты не в состоянии долго ждать — у них очень быстро выбрасывается адреналин. Во вторую очередь пойдет тридцатилетняя женщина, бизнес-леди, которой нельзя надолго отлучаться от своего бизнеса. С ней все просто — у нее грыжа нижних
Идея завести в холле щебечущих питомцев принадлежала Азарцеву. Он помнил, что Тина была очень против. «От птиц и их корма столько грязи, пыли, летучих аллергенов! Это вредно для больных. В больницах не приветствуется заводить в палатах даже комнатные цветы, не только животных!» — «Но то в палатах, а у нас птицы живут в отгороженном холле, они — лицо, брэнд нашей клиники». Но Тина не принимала таких возражений. «Так делать нельзя! — твердила она. — Возмутительно, как все это пропускает СЭС?!»
Да, СЭС… Юля объяснила сегодня, как СЭС это пропускает… А с другой стороны, дверь в холл может быть плотно закрыта. Холл же устроен так, что с верхнего этажа сюда надо спускаться по специальной очень красивой широкой деревянной лестнице. Она расположена с торца коридора отделения, поодаль и от операционных, и от кабинетов врачей, и от палат. На первом же этаже холл отделен не только дверью от общего коридора, но и углублением в четыре ступени, поэтому пыль ни от ковра, ни от рояля, ни от птиц не должна подниматься вверх. Но что была бы его клиника без этого красавца холла! Без этих широких окон в эркерах, без этих прекрасных растений, без ковра, без рояля, без кресел… Он мечтал устраивать здесь музыкальные вечера. Один раз устроил… Попросил Тину спеть, пригласил профессиональную флейтистку… Боже, что из этого вышло! Не хочется вспоминать…
А высокую золотую клетку с пичугами он принес в клинику из своего детства. Он мечтал о такой с тех самых пор, как однажды, будучи младшим школьником, сходил с родителями в тогда еще новый Детский музыкальный театр, что был построен сразу за цирком на проспекте Вернадского. Светлый сияющий купол театра и высокая клетка под куполом с маленькими разноцветными птичками, круглые мягкие банкетки вокруг нее произвели на его детскую душу такое радостное и яркое впечатление, что оно во много раз перекрыло впечатление от самого спектакля. Он был так взволнован и так часто потом видел этих пичуг во сне, что родители даже пообещали ему поехать на Птичий рынок и купить там какого-нибудь щегла или попугайчика. Но вид птичек на рынке был какой-то вовсе не такой, как в этом прекрасном театре, и он отказался от покупки. А потом этот вопрос как-то сам собой сошел на нет по мере его неуклонного взросления, а вот детское впечатление осталось надолго, если не на всю жизнь. Интересно, что в его разговоре с дочерью как-то случайно выяснилось, что на нее птицы в Музыкальном театре впечатления не произвели, зато очень понравились золотые рыбки в бассейне-аквариуме фойе Театра Образцова. Недавно Оля сказала ему, что в Театре Образцова этого фойе больше нет. А он полушутя ей ответил, что, когда она подарит ему внука, он пойдет с ним вместе в Музыкальный театр и проверит, остались ли там экзотические птички его детства.