Ел я ваших демонов на завтрак!
Шрифт:
Я задумался: интересно что тогда Ёсико делала ночью в том бараке? Если это барак, конечно. Надо бы сходить, посмотреть, что это за здание.
Можно было, конечно, расспросить, но после подслушанного разговора спрашивать у верховной жрицы про Ёсико я не стал. А поговорить с другими послушницами не было возможности: шисаи Анита не оставляла меня ни на минуту.
Не люблю, когда женщины вот так прилипают, но пока ещё меня это не тяготило.
Хотя нет, вру — тяготило. У меня были планы и дела, в которые я посвящать её не собирался. А она как
— Анита, солнышко, ты палишься! — шепнул я верховной жрице, когда она поставила передо мной тарелку с холодным рисом и варёным мясом, тоже холодным, не забыв при этом погладить мою руку.
Две послушницы, которые находились на кухне, усиленно делали вид, что они ничего не видят — чистили овощи, низко склонившись над кастрюлями. Мне-то, конечно, пофиг. Но вот Аните косточки они точно пополощут…
Хотя, она взрослая девочка, и это не мои заботы.
Я поел и отправился читать рукописи сэнсэя Макото.
Меня немного беспокоило, что я так и не чувствовал Аргха, но предположил, что это потому что нахожусь в храме.
О том, как я буду читать записи Макото, я не думал. Раз в школе понимал иероглифы, значит, и тут проблем не должно возникнуть. Всё-таки, хорошо, что не вся память пацана исчезла — кое-какие навыки остались. Если бы мне достался чистый лист, было бы намного труднее.
Жилые кельи расположили таким образом, чтобы в каждой было окно. Причём, окна можно было открывать и впускать в комнату свежий воздух. Во всяком случае, в келье сэнсэя Макото оказалось всё именно так.
Это была комната, размерами чуть побольше той клетушки, в которой я под кроватью пытался вызвать карту, а вместо этого подслушал разговор двух послушниц. Тут так же были топчан, стол со стулом и стеллаж, полки которого заполняли свитки и фолианты. На столе, придавленная камнем, лежала стопка чистой бумаги. Рядом стоял прибор, который я распознал, как чернильницу и перья для письма. Перья — это, конечно, очень образно. На самом деле это был пучок хорошо заточенных полых трубочек — расходные материалы, что поделаешь. Тут не изобрели ещё ни шариковых ручек, ни стальных перьев, ни карандашей.
Чистая бумага и перья меня пока не интересовали. Разве что с познавательной точки зрения. С другой стороны, я понял, почему в школе не было ни учебников, ни тетрадей, и вся информация передавалась и изучалась по памяти. Просто по-другому тут и не получилось бы, наверное. Бумага, наверное, дорогая. Да и перьев не напасёшься.
Скользнув взглядом по писчим принадлежностям, я подошёл к шкафу и взял первый попавшийся фолиант, перенёс его на стол и раскрыл.
Это была явно старая книга. Заглавие гласило: «Нетленный труд великого отшельника Бокачо в год рисового изобилия».
Не скажу, что с трепетом, но с некоторым волнением открыл книгу. Посмотрел, о чём писал великий отшельник Бокачо. Закрыл книгу и отнёс обратно на полку.
Этот самый «нетленный труд» поучал молодёжь, как вести себя, сеял разумное доброе вечное… Сей труд был написан для вечности. Странно, что сэнсэй Макото прочитал его.
Хотя в этом толстенном фолианте было две закладки. В одном месте «великий» приводил примеры того, как в год рисового изобилия расплодились насекомые, но зато погибло много птиц. А вторая закладка была на рассказе о великом походе в Ледяные горы, из которого вернулось очень мало воинов. И все они были хмурыми не разговорчивыми.
Наверное, это всё ценное, что было во всей книге.
Я посмотрел на стеллажи. Там таких фолиантов было дофига. И все для вечности. И часть таких фолиантов без закладок лежала стопкой в углу. Это ж сколько деревьев, или из чего они там сделаны, сгубили на эту нетленку? Книги-то явно недешёвые! А в них хорошо, если две закладки…
Однако сэнсэй Макото заслуживает уважения — всё это прочитать, чтобы выбрать крохи полезного. Он ведь явно исследовал какую-то определённую тему. И я даже догадываюсь какую — ту самую, в результате которой в этом мире появился я. Это для него было настолько важно, что он буквально положил сначала своё время, а потом и саму жизнь.
Но раз он считал это важным, то надо хотя бы заложенные места глянуть.
«Бессмертное исследование вечных вопросов жизни и смерти специального советника его величества императора, да будут его дни благословенны, учёного мужа Бигги Хедо» имело одну закладку, где говорилось о том, что императору приснился сон, после которого и состоялся тот самый поход в Ледяные горы.
Императору. Приснился. Сон. И он положил армию хрен знает где!
С другой стороны, шисаи Анита говорила, что сэнсэй Макото расспрашивал людей про сны. Хм! Забавное совпадение…
Третий фолиант я доставал с нетерпением. Интересно, а там что?
Название даже читать не стал — слишком длинное…
Судя по оформлению, эта книга была из другого времени. Более древняя. Но закладка в ней тоже была одна.
Открыл. На одной странице нарисован красно-чёрный дракон. На другом текст, записанный в столбик. Стихи?
Полистал книгу. Весь текст оформлен в столбик. Наверное, поэма. И судя по картинкам — героическая.
Вернулся к закладке:
Сразил дракона храбрый Самираги
И Ледяные горы застонали —
Последний пал дракон, и нет их больше,
Лишь демоны проснулись ото сна.
Но не этим зацепила меня книга. А тем, что рисунок на полях в точности повторял рисунок на фамильном столике мамы Ишико.
Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»
Когда убили последнего дракона, то его практически всего разобрали на трофеи. Но многое истлело или разрушилось от времени. Самой стойкой оказалась чешуя, из которой были сделаны предметы роскоши. Да-да, столик мамы Ишико стоил баснословных денег.