Элантрис
Шрифт:
– Вожди не сражаются, – упрямо твердил он. – Вы слишком ценны для нас.
Принц понимал, что Саолин прав. Они с Галладоном не годились в солдаты; все, что они могли сделать, – это внести беспорядок в ряды прекрасно обученных бойцов. У них не оставалось выбора, а план Саолина казался наименьшим злом.
– Ладно, – наконец согласился Раоден. – Так и сделаем.
– Очень хорошо, милорд, – с поклоном ответил солдат. – Я начну приготовления; до прибытия принцессы осталось несколько минут.
Раоден кивком отпустил Саолина. Его план состоял в последней
– Пора идти, – произнес принц.
Дьюл молча кивнул. Пока они шагали к площади, Раодена мучили сомнения. Если Саолин проиграет битву, безумцы прорвутся на площадь. Если Саолин победит, ценой победы станет смерть или увечья десятков элантрийцев с обеих сторон, – людей, которых Раоден поклялся защищать.
«Что бы ни случилось, меня ждет провал», – горько подумал принц.
Сарин сразу почувствовала, что что-то не так, но не могла определить, что именно. Дух нервничал, и даже его дружелюбная болтовня звучала скованно. Принцесса чуяла, что причина не в ней, а в чем-то другом, возможно, какие-то внутренние городские проблемы.
Ей очень хотелось спросить, в чем дело. Сарин пыталась отвлечься от беспокойства, погрузившись в привычный ритм раздачи еды, но тревога Духа передалась и ей Каждый раз, когда он подходил к повозке, девушка заглядывала ему в глаза и читала в них напряжение. И каждый раз принцесса оказывалась не в состоянии переломить себя и задать вопрос: слишком долго она разыгрывала холодность и обрывала попытки элантрийца наладить дружеские отношения. Как и в Теоде, она оказалась пойманной в собственную ловушку и кляла себя, не зная, как вырваться из круга самой себе навязанной безучастности.
К счастью, Дух не страдал подобными сомнениями. Стоило дворянам собраться вокруг повозки, он отозвал Сарин в сторону.
Она с любопытством посморела на него:
– Что такое?
Дух оглянулся на придворных, которые с едой наготове поджидали прихода элантрийцев, и повернулся к девушке:
– Сегодня может кое-что произойти.
– Что именно? – нахмурилась Сарин.
– Помните, что я говорил вам об элантрийцах? Не все такие смирные, как те, что обычно приходят на площадь?
– Да, – медленно выговорила Сарин.
Про себя она пыталась вычислить, какую игру он ведет. Казалось, Дух говорит искренне, но принцесса все равно опасалась, не ждет ли ее подвох.
– Просто… Будьте наготове. Не отпускайте охрану ни на шаг.
Сарин внимательно оглядела его и увидела новое, незнакомое выражение – чувство вины.
Элантриец вернулся к раздаче, а в ее голове все звучали тревожные слова, и теперь она радовалась, что держала его на расстоянии. Он что-то скрывал, и секрет был значительным.
Но обещанная катастрофа не наступала. Когда началась раздача еды, Дух немного успокоился, и к нему вернулось прежнее шутливое настроение. Сарин начала было думать, что он делал из мухи слона.
И тут до нее донеслись первые вопли.
Раоден выругался и уронил сверток с едой. Крики раздавались совсем близко – слишком близко. В следующее мгновение в переулке появился разъяренный Саолин, он размахивал мечом, отбиваясь сразу от четырех противников. Один из громил подсек его дубиной под коленки, и солдат упал.
Банда Шаор ворвалась на площадь.
Почти две дюжины безумно завывающих дикарей высыпали из боковых улочек. Солдаты элантрийской гвардии, которые до того лениво болтались у ворот, встрепенулись и схватились за оружие, но недостаточно быстро. С распахнутыми в крике ртами громилы наступали на дворян и элантрийцев около повозки.
Из группы придворных выступил Иондел. По счастливой случайности, именно он решил сегодня сопровождать принцессу, и, как всегда, на его боку висел меч. Сегодня его врожденная осторожность оправдала себя.
Люди Шаор не ожидали встретить сопротивление и замешкались при виде направленного на них клинка. Несмотря на почтенные годы, Иондел сражался с юношеской резвостью и гибкостью, одним ударом обезглавив сразу двоих. Направляемый умелой рукой клинок легко втыкался в элантрийскую плоть. Его атака замедлила натиск дикарей; тут подоспели гвардейцы и растянулись шеренгой, защищая дворян.
Те наконец поняли, что им угрожает опасность. Группа около повозки разразилась криками. К счастью, от ворот их отделяло всего несколько шагов, и придворные в панике рванулись наружу; в хаосе битвы громилы не стали их преследовать. Вскоре кроме сражающихся на площади остались только Раоден и принцесса, застывшие друг напротив друга.
Один из людей Шаор растянулся у их ног, опрокинув коробку с пшеном. Его живот был распорот, а руки беспомощно скребли по мостовой, мешая белую крупу с грязью. Раненый уставился в небо, его трясущиеся белые губы твердили одно и то же.
– Еда. Мы только хотели есть. Еда… – затянул он бесконечную мантру хоеда.
Сарин оторопело взглянула на лежащего у ее ног раненого, вздрогнула и шагнула назад. Потом перевела взгляд на Раодена, и в ее глазах горели ненависть и обида.
– Ты не пускал их на площадь, да? – сухо спросила принцесса.
Раоден кивнул; он не стал оправдываться.
– Да.
– Ты тиран! – прошипела девушка. – Бессердечный деспот!
Принц посмотрел вниз, на стонущего в отчаянии элантрийца. Сарин была права.
– Да. Я тиран.
Сарин отшатнулась от него и оступилась. Раоден протянул руку, чтобы подхватить ее, но тут увидел препятствие, о которое она споткнулась. Это был набитый до отказа мешок – один из тех, что готовили для хоедов. Принцесса проследила за его взглядом. Ее лицо озарилось внезапным пониманием.