Элантрис
Шрифт:
В конце концов Сарин отпустила дядю, вытерла глаза и мысленно обругала себя за слезы. Киин положил ей на плечо широкую ладонь и повел в столовую, где вся семья, включая Адиена, сидела за столом.
Люкел что-то оживленно рассказывал, но, завидев ее, оборвал речь на полуслове.
– Вспомни о голодном льве, – процитировал он джин-доскую поговорку, – он и появится.
Затуманенные, грустные глаза Адиена нашли лицо Сарин.
– Шесть тысяч семьдесят два шага отсюда до Элантриса, – прошептал он.
На мгновение за столом воцарилась тишина. Ее нарушила Кэйс,
– Сарин! Они правда пытались тебя съесть?
– Нет. – Принцесса опустилась на свое место за столом. – Они всего лишь хотели получить немного еды.
– Кэйс, оставь кузину в покое, – твердо приказала Да-ора __ у нее был трудный день.
– Я все пропустила, – надулась девочка. Она сердито посмотрела на брата. – И почему ты заболел?
– Я не виноват! – запротестовал Даорн. Он не выглядел, как будто жалеет, что пропустил схватку.
– Цыц, дети! – прикрикнула Даора.
– Ничего страшного, – сказала Сарин. – Я могу рассказать.
– Тогда рассказывай, – откликнулся Люкел. – Это правда?
– Да. На нас напала группа элантрийцев, но никто не пострадал. С нашей стороны.
– Нет, – настаивал Люкел. – Я имел в виду короля. Правда, что ты кричала на него, пока он не сделал по-твоему?
Сарин стало нехорошо.
– Нас слышали?
В ответ Люкел рассмеялся.
– Ходят слухи, что тебя слышали даже в главном зале. Йадон до сих пор носа не показывает из кабинета.
– Я немного увлеклась.
– Ты поступила правильно, дорогая, – заверила ее Даора. – Йадон привык, что двор встает навытяжку, стоит ему чихнуть. Скорее всего он даже не знал, как поступить, когда кто-то наконец решился дать ему отпор.
– Дать ему отпор совсем не трудно, – покачала головой принцесса. – Под фасадом грубияна он очень неуверен в себе.
– Многие мужчины таковы, – согласилась Даора.
Люкел хмыкнул.
– И как мы без тебя обходились, кузина? Жизнь была такой скучной, но тут приплыла ты и решила ее разнообразить.
– Я бы предпочла, чтобы жизнь оставалась менее разнообразной, – пробормотала себе под нос Сарин. – Когда Йадон немного отойдет, он будет в ярости.
– Если он будет плохо себя вести, ты всегда можешь накричать на него заново, – посоветовал Люкел.
– Нет, – серьезно вмешался Киин. – Она права. Король не потерпит, чтобы ему публично читали выговор. Возможно, нам грозят неприятности.
– Либо же он решит отречься от престола в пользу Сарин, – со смехом возразил ему пасынок.
– Страхи вашего отца сбываются, госпожа, – донесся от окна голос Эйша. – Он всегда боялся, что Арелону с вами не справиться.
Сарин кисло улыбнулась.
– Они вернулись?
– Вернулись, – ответил сеон. Принцесса посылала его убедиться, что гвардия послушалась королевского приказа и вернулась во дворец. – Капитан тут же отправился к королю, но ему пришлось уйти ни с чем, когда его величество отказался впустить его.
– Негоже солдату видеть, как его король рыдает навзрыд, – вставил Люкел.
– В любом случае, – продолжал
Его прервал стук в дверь. Киин вышел из столовой и вернулся с горящим нетерпением лордом Шуденом.
– Миледи, – поклонился тот принцессе и повернулся к Люкелу. – Я только что слышал очень интересную новость.
– Все верно, – немедленно заверил его друг. – Мы спросили у Сарин.
Шуден покачал головой.
– Другая новость.
Сарин в тревогой вскинула голову.
– Что еще могло сегодня произойти? Глаза джиндосца заблестели.
– Вы ни за что не угадаете, кого забрал шаод.
Глава тридцатая
Хратен не пытался скрыть превращение. Он строго и торжественно вышел из покоев и представил свое проклятие на обозрение всей часовни. Дилаф как раз вел утреннюю службу. Верховный жрец подумал, что потеря волос и покрытая пятнами кожа стоят того, чтобы увидеть, как коротышка-артет, спотыкаясь, в ужасе пятится от него.
Вскоре за Хратеном пришли кораитские жрецы. Они накинули на него просторную белую мантию, чтобы скрыть уродство, и увели из опустевшей часовни. Джьерн подавил усмешку, когда увидел, как из ниши за ним в смятении наблюдает Дилаф; впервые артет не потрудился скрыть свою ненависть.
Кораитские жрецы отвели его в свою церковь, раздели, обмыли покрытое темными пятнами тело водой из реки Аредель. Потом обрядили в другую белую мантию, сотканную из толстых нитей, похожих на лоскутья. После омовения и одевания они расступились и дали дорогу Омину. Невысокий лысеющий глава арелонских кораитов тихо благословил Хратена и начертил на его груди эйон Оми. Глаза арелонца выдавали намек на удовлетворение.
После джьерна под монотонный речитатив повели по городским улицам. У самого Элантриса путь им преградил полк в плащах королевской гвардии. Солдаты не выпускали из рук оружия и приглушенно переговаривались. Хратен удивленно их разглядывал – по собственному опыту он узнал людей, готовых к битве. Омин какое-то время спорил с капитаном элантрийских гвардейцев, а другие жрецы отвели джьерна в приземистое здание рядом с караулкой, с вырезанным на стенах эйоном Оми: дом ожиданий.
Через маленькое окошко верховный жрец наблюдал, как бегом появились двое усталых солдат и передали войску Иадона свернутый в трубку лист бумаги. Капитан прочитал его, нахмурился и затеял спор с одним из посланцев. Тут вернулся Омин и объяснил, что им придется подождать.
И они ждали почти два часа. Солнце опустилось к самому горизонту, когда элантрийские гвардейцы наконец согласились впустить Хратена в город. Жрецы сунули ему в руки корзинку с приношениями, прочитали последнюю молитву и впихнули в ворота.
Хратен оказался в великом городе. Он стоял на проклятой площади, его голова облысела, а кожу покрывали крупные черные пятна. Он стал элантрийцем.
Изнутри город почти ничем не отличался от вида со стены: грязный, дотлевающий и полный скверны. Джьерну там было не место. Он повернулся лицом к воротам, отбросил в сторону корзинку и повалился на колени.