Эланус
Шрифт:
– Боже мой, вот это крутая штука. Откуда она у тебя?
– Сам сделал.
– Ты серьезно? С ума сойти. А… почему ты назвал его Эланус? Йона снова закрыл крышку чемодана.
– Это название одного очень редкого вида ястребов. Мне показалось, что оно подходит – он обладает острым зрением, быстро летает и преследует свою жертву до конца. – Он пожал плечами. – Или, по крайней мере, пока не сядет аккумулятор.
В глазах Паскаля появилось удивление иного рода.
– Я думал, ты умеешь только решать задачи.
– Сейчас
Паскаль наклонился вперед:
– Да что, черт возьми, в этом такого плохого?
Йона точно знал ответ на этот вопрос, но не хотел произносить ни слова. Даже если бы он не написал эти сообщения, то Лихтенбергер все равно мог бы умереть. Но тогда ему не пришлось бы ломать себе голову, есть ли во всем этом часть его вины.
Он пошел к письменному столу и поднял крышку ноутбука, спрашивая одновременно у самого себя, как получилось, что он все это просто доверил кому-то, кого вообще не знал. Вероятно, потому, что Паскаль ко всему, что он делал и говорил, относился непредвзято.
Йона одним кликом открыл документ и прочитал, что он написал. Вид напечатанных черным по белому букв наполнял письмо ужасным смыслом. В нем чувствовалась гораздо большая угроза, чем он предполагал, когда писал его.
– Ты думаешь, никто не знает, что ты делаешь? Но ты ошибаешься. Никакие шторы не защитят тебя, и не стоит так краснеть. Я знаю твой секрет. Но, возможно, тебе повезет, и я сохраню его.
– Круто. – В голосе Паскаля звучало уважение. – Да, у меня на твоем месте тоже заболел бы живот.
С одной стороны, Йона надеялся, что Паскаль не придаст значения тому, о чем узнал, и уверит его, что никто не воспримет это серьезно. С другой стороны, он был рад, что смог поделиться своей проблемой.
– Ты сказал, что у тебя было три таких записки. Одну ты всунул Линде, а кому остальные?
Только услышав вопрос Паскаля, Йона осознал, что обе эти записки, спрятанные у первых попавшихся студентов, вполне могут иметь последствия.
– Двум студентам, которые были со мной на вчерашней лекции. Марлен и Хендрику. Да я их, собственно, и не знаю толком.
– Несмотря на это, ты утверждаешь, что знаешь их секрет? Но ты же не можешь этого знать.
– Я об этом даже не подумал.
Йона понимал, куда он сам себя загоняет, но он должен был это сделать. То, что с ним случилось, случилось по праву.
– У каждого есть секреты. Это так. Какие – мне совершенно все равно. Я просто хотел внести немного беспокойства в это стадо баранов, понимаешь? Я хотел посмотреть, как они будут нервничать и чувствовать себя неловко. Как будут теряться в догадках, знает ли кто-то что-то на самом деле. А если знает, то что именно.
Он рассматривал текст на экране компьютера.
Он даже не увидел, а почувствовал, как Паскаль покачал головой.:
– Наверное, ты ненормальный. Если я найду после всего мертвую жабу в почтовом ящике, то буду по крайней мере знать, кому бросить кусок собачьего дерьма в окно.
Йона подавил в себе желание рассмеяться, зато Паксаль радостно тихонько хихикал:
– Но все же я бы так сильно не волновался. Предположим, что у мертвого профессора действительно что-то было с Линдой, и после твоего письма они оба испугались, что это обнаружится. Что было бы дальше? Ты думаешь, что у профессора от этого мог случиться инфаркт? Или он попытался бы расстаться с Линдой, а она убила бы его за это?
Йона в нерешительности пожал плечами:
– Нет, но…
Паскаль прервал его:
– А этот тип был женат?
Йона вспомнил о конверте в его кармане. Беата Лихтенбергер.
– Да, он был женат. А вот были ли у него дети, я не знаю.
Оставаясь равнодушным, Паскаль поднял с ковра зеленого мармеладного мишку и сунул его в рот.
– Ну, тогда его, наверное, замочила его старуха. Но ей же ты не передавал письмецо? Или передавал?
Йона рассмеялся, впервые с тех пор, как узнал о смерти Лихтенбергера. Все, что говорил Паскаль, было логичным. Это было простым совпадением. Любовная связь между преподавателями и студентами только тогда становилась проблемой, когда одна из сторон начинала этим злоупотреблять. Но это был совсем другой случай, так как Линда не была студенткой Лихтенбергера.
Часть тяжести, которая уже несколько часов давила на душу Йоны, ушла. То, что он связал раздачу своих писем со смертью профессора, было в принципе нормально. Просто дело было в том, что оба этих события по времени произошли практически одно за другим.
Оставалось непонятным, что же стало причиной вчерашнего состояния Линды, которое запечатлел Эланус. Чуть позже Йона снова посмотрит эту запись. Скорее всего, тому, что происходило на экране, найдется свое объяснение, которое не будет иметь ничего общего с тем, что стояло в его записке: Я знаю твой секрет.
Внизу открылась и с шумом закрылась дверь. По-видимому, это была Керстин, голова которой действительно через полминуты появилась в дверях комнаты Йоны.
– Кто-то тоже уже дома? Тебя тоже пригнал домой переполох в кампусе? А, привет, Паскаль.
– Переполох? – Йона равнодушно пожал плечами. Сегодня утром еще не было никакого переполоха. – А что случилось?
– Только не говори, что ты не знаешь. Один из твоих преподавателей, этот симпатичный учитель математики, Лихтенбергер, ты правда не слышал?