Элайзабел Крэй и Темное Братство
Шрифт:
Собор Святого Луки — исполин с множеством портиков, галерей и колоннад — не сводил строгого и сумрачного взора с фасада того дома, в котором жили Кэтлин Беннет и Таниэль Фокс. Их дом был внушительным строением: эркер над массивной входной дверью, два полукруглых окна по обеим сторонам от него и несколько больших студийных окон под самой крышей. Крошечный дворик перед домом, вымощенный плитняком, был заботливо отгорожен от улицы кованой решеткой. Выкрашенный темно-зеленой краской, с бежевыми наличниками и ступенями, дом под номером 273 по Крофтерс-Гейт не отличался привлекательностью, зато был прочен, надежен и удобен для обитания. Собор угрюмо нависал над ним, тевтонская мощь и основательность чувствовались
Кэтлин отперла парадную дверь, вошла в дом, и все ее тело сразу окутало приятное тепло. Из чего она сделала вывод, что Таниэль уже вернулся и затопил камин. И тотчас же до слуха ее донеслось сдавленное всхлипывание. А это, скорее всего, означало, что он не один.
— Таниэль!
— Я здесь! — отозвался он.
Кэтлин прошла в гостиную, откуда донесся звук его голоса. В камине вовсю горел огонь, и газовые лампы не были потушены, несмотря на близившееся утро. Их света хватало лишь на центр гостиной, в углах и вдоль стен царил полумрак. Убранство просторной комнаты было выдержано в темно-зеленых и коричневых тонах, высокие стены покрывали деревянные панели, пол у камина был устлан толстым пушистым ковром, на котором полукругом стояли несколько неудобных жестких кресел. Массивный обеденный стол из тяжелого тика был почти вплотную придвинут к одной из стен. От взоров снаружи гостиную укрывали плотные шторы.
На ковре у камина, подобрав под себя ноги, сидела девушка примерно одних лет с Таниэлем (насколько Кэтлин могла об этом судить, учитывая, что были видны лишь затылок и спина юной гостьи — длинные светлые волосы, грязные и свалявшиеся, и белое платье из тонкой материи, испещренное прорехами и пятнами грязи и крови). Девушка жадно пила из глубокой керамической чашки, наполненной, судя по запаху, крепким бульоном из говядины. Таниэль, сидевший рядом с ней на ковре, поднял голову и встретился глазами с вошедшей в комнату Кэтлин.
— Мне нужна твоя помощь.
Кэтлин Беннет была наставницей Таниэля в течение последних нескольких лет его ученичества. Дружили они примерно столько же. По предположениям Таниэля, ей могло быть что-то около тридцати, но он ни в коем случае не мог бы поручиться за верность этого суждения, ибо порой Кэтлин вела себя настолько по-детски импульсивно и непредсказуемо, что ей вполне можно было бы дать на десяток лет меньше. Высокая, пожалуй, даже чересчур, непропорционально высокая для ее хрупкого сложения, она немного напоминала нескладного длинноногого жеребенка или осленка. Внутренняя сила и живость, которыми было пронизано все ее существо, придавали чертам в общем-то довольно заурядного — ни красивого, ни безобразного — лица необыкновенную притягательность и очарование. Волосы Кэтлин были коротко острижены — неслыханная смелость во времена, когда едва ли не главными достоинствами леди почитались именно женственность и скромность. Но в довершение этого на фоне черного ежика волос наставницы Таниэля отчетливо выделялись две узкие прядки, выкрашенные в кроваво-красный цвет и тянувшиеся от макушки до кромки волос.
И одевалась она под стать своей прическе: темно-красный жакет из свиной кожи поверх черной блузы и черные хлопковые брюки с красной отделкой. Уголки губ Таниэля раздвинулись в улыбке. Женщина в брюках! Кэтлин не желала подчиняться никаким правилам, и это ему очень импонировало. Он восхищался ею, возможно, даже больше, чем покойным отцом, Джедрайей Фоксом, самым знаменитым истребителем нечисти в Лондоне.
— Я наткнулся на эту девушку в Старом Городе, — невозмутимо сообщил он. — Она не говорит, как ее зовут. Вообще не разговаривает.
Кэтлин подошла к нему вплотную.
— Откуда у тебя эти царапины, Таниэль?
— Погнался за колыбельщиком, и тут… — Он смолк, поймав на себе ее встревоженный взгляд, и поспешно прибавил: — Нет-нет, это не он меня цапнул. Она. Сдается мне, она помешанная.
Кэтлин опустилась на одно колено рядом с девушкой. Волна горячего воздуха от очага мягко коснулась ее щеки. Только теперь, как следует разглядев юную беспризорницу, она приметила, насколько странен тот отсутствующий и вместе с тем напряженный взгляд, который девушка устремила на огонь, будто за веселыми языками пламени ей удалось увидеть нечто страшное, чего не смогли разглядеть они с Таниэлем. Девушка в очередной раз машинально поднесла к губам чашку с бульоном и сделала еще один глоток. Кэтлин ласковым движением отвела прядь волос, упавших на бледное лицо. Взору ее открылись мелкие синяки и царапины. Девушка никак не отреагировала на ее прикосновение.
— Таниэль, где только тебе удалось отыскать этакое диво? — В голосе Кэтлин звучали досада и легкий упрек.
Ее ученик смущенно улыбнулся.
— Что, не одобряешь?
— Мог бы выбрать что-нибудь получше, — вздохнула Кэтлин. — Только и знаешь, что гоняться за нечистью по Старому Городу. Нигде больше не бываешь. Так ведь ты никогда не познакомишься с достойной юной леди. — С этими словами она поднялась на ноги и взглянула на девушку сверху вниз. — Как по-твоему, ее он не задел?
— Насколько я могу судить, на ней нет царапин и укусов, которые мог бы нанести колыбельщик или любое другое чудовище, — ответил Таниэль. — Все синяки и подсохшие ранки на ее коже — это просто ушибы.
— Она с самого начала была такая, как теперь? Такая же вялая и заторможенная?
— Вот уж нет! Видела бы ты, как она на меня набросилась, когда я гнался за колыбельщиком. Фурия, да и только. Наверное, я ее здорово напугал.
Кэтлин хмуро почесала в затылке.
— Что-что, а это ты умеешь. Ну ладно, уж коли я здесь, хотя мне давно следовало бы лечь спать, рассказывай, как все было.
Таниэль подробно пересказал ей события минувшей ночи — как он во время своего ежевечернего обхода наткнулся на колыбельщика, который осмелился забраться на территорию почти у самой Чедвик-стрит, как загнал тварь назад в переулки Старого Города, как отыскал ее логово, где и обнаружил девушку.
— И ты полагаешь, что колыбельщик ее не поцарапал? — переспросила Кэтлин.
Этот вопрос очень ее беспокоил. Колыбельщики относились к той немногочисленной разновидности чудовищ, которые, расцарапав или укусив человека, нередко обращали его в себе подобного. И если колыбельщику удалось заразить девушку, а она после этого поцарапала Таниэля…
— Да ведь этой нечисти уже случалось меня зацепить, ты разве не помнишь? И ничего со мной не сделалось. У меня иммунитет.
— Да я о себе беспокоюсь, — вздохнула Кэтлин, меряя шагами комнату.
Инфекция, которую распространяли колыбельщики, была чем-то сродни лихорадке или малярии — некоторые выздоравливали от нее и приобретали пожизненный иммунитет, другие не могли ей сопротивляться и становились нечистью. Кэтлин еще ни разу не подвергалась нападению колыбельщика.
— Я совершенно уверен, что он ее не тронул, — сказал Таниэль, приглаживая растопыренными пальцами свои густые и вьющиеся светлые волосы и переводя взгляд на незнакомку.
Покончив с бульоном, девушка начала клевать носом. Веки ее отяжелели, голова помимо воли клонилась на грудь. Таниэль отвел ее наверх и уложил в свою постель, где она тотчас же заснула. Он тщательно проверил надежность запоров на окнах и, уходя, повернул ключ в замке с наружной стороны двери. Следовало держаться начеку. Во всяком случае, до той поры, пока они с Кэтлин не выяснят, с чем имеют дело.