Элайзабел Крэй и Темное Братство
Шрифт:
«А что, если это Пайк? Тебе так не терпится снова очутиться в его руках?» — предостерег ее внутренний голос.
«А что, если нет и я упущу единственную надежду на спасение?» — возразила она сама себе.
Сквозь голые ветки кустарника Элайзабел еще издалека приметила белое пятно с неясными очертаниями, которое двигалось в ее сторону и становилось все крупнее, пока наконец не превратилось в белую кобылу, впряженную в повозку. И лишь когда этот непритязательный экипаж очутился на расстоянии нескольких метров от нее, девушка разглядела рядом с кобылой черного как смоль жеребца. Повозка не притормозила у ворот «Редфордских угодий» и погромыхала дальше, не сбавляя хода. «Значит, — ликуя, подумала Элайзабел, — я спасена!»
— Сэр! Прошу вас, помогите мне! — крикнула она, выпрямляясь во весь рост. — Отвезите меня к пилерам, в ближайший участок! Меня похитили, но я сбежала! — Она вовсе не собиралась прибегать к помощи пилеров, но нельзя же было требовать от незнакомого человека, чтобы он доставил ее в Кривые Дорожки. Это показалось бы ему подозрительным. Тем более если учесть, какого рода лечебница располагалась за воротами, у которых она стояла.
Возница, чье лицо было скрыто высоко поднятым воротником плаща и полями надвинутого почти на самые глаза цилиндра, спрыгнул с козел, распахнул дверцу повозки и стянул с одной из своих лошадей попону.
— Юная леди, вам здесь совсем не место. Залезайте внутрь и располагайтесь поудобнее. Я доставлю вас, куда скажете.
Элайзабел была так потрясена столь неожиданным поворотом событий, своим чудесным спасением, что даже не произнесла привычных слов благодарности. Она молча шмыгнула в повозку, закуталась в попону, которая еще хранила тепло и запах своей предыдущей владелицы, и крикнула вознице:
— Трогайте! Скорей!
— Слушаюсь, мисс Элайзабел, — едва слышно пробормотал Лоскутник, натягивая вожжи.
19
— Чувствуете? — спросил Дьяволенок, неожиданно выглянув из-за локтя Кротта, сидевшего за столом. Король нищих вздрогнул от неожиданности. — Чтоб ты провалился! — выкрикнул он в сердцах и сердито спросил, повернувшись к мальчику: — Ты почему не в святилище? Где эта девчонка? Узнал наконец?
Кротт в последнее время все чаще терял контроль над собой. От его былой сдержанности не осталось и следа. Некоторые из присутствовавших в этот час в пиршественном зале с беспокойством взглянули на него и тотчас же снова опустили взгляды в свои тарелки. Ответственность за жизни сотен мужчин, женщин и детей, которые являлись его подданными, с каждым днем все тяжелее давила на плечи короля нищих. Он все острее ощущал свою неспособность защитить их от той ужасной участи, которую готовило им, равно как и прочим жителям Лондона, зловещее и неодолимое Братство. Тьма надвигалась на империю Кротта, грозя ее поглотить, а он ничего не мог с этим поделать. Это беспомощное ожидание выводило его из себя.
— Чувствуете? — повторил Дьяволенок, и на сей раз стало очевидно, что вопрос его был адресован Кэтлин и Таниэлю, которые сидели за одним столом с Кроттом, напротив него и Армана.
— Ты о чем? — требовательно спросил король, прежде чем охотники за нечистью успели ответить мальчику.
— Братство вернуло себе Тэтч, — пояснила Кэтлин. Кровь отхлынула от ее лица. — Я что-то ощутила, но… не была уверена… Это и в самом деле так, Джек?
— Истинно так, — сиплым шепотом произнес Дьяволенок. — Дистилляция Чендлера. Вот уж не думал, что мне доведется почувствовать ее мощь. Выходит, Братство еще сильней, чем мы думали.
— А что с Элайзабел? — спросила Кэтлин, отодвигая свою тарелку с едой. — Ты выяснил?
Дьяволенок обратил к ней свои слепые глаза.
— Это не имеет значения. Она нам больше не опасна.
— Это имеет значение для меня! — вскричал Таниэль, вскакивая из-за стола.
Кэтлин сжала его руку, по-прежнему глядя на Дьяволенка.
— А ты можешь определить, где проводилась Дистилляция?
— Нет, не могу. Братство захватило Элайзабел и вернуло себе дух ведьмы Тэтч. Смерть Леанны Батчер — последнее, чего им недостает, чтоб осуществить свой замысел. Нам надо приготовиться.
Армана последние слова мальчика отчего-то настроили на веселый лад, и он с беззаботной улыбкой прокудахтал свое «хур-хур-хур».
Кротт обвел взглядом пиршественный зал. Этот вечер ничем не отличался от множества других. Смех, шутки, обилие еды и питья — попрошайки наслаждались заслуженным отдыхом после трудового дня. Король был в ответе за них и относился к своим обязанностям более чем серьезно. Остальной мир мог катиться в тартарары, но с его подданными не должно приключиться ничего худого. Пусть лица их обезображены оспой и шрамами, пусть их переломанные конечности срослись под самыми немыслимыми углами либо вовсе отсутствуют, но души их в точности такие же, как и у всех прочих, чья внешность благообразна и безупречна. И он, сидя здесь, среди них, чувствует, что бессилен защитить их от надвигающейся беды. Которую предвещало многое — крысиный король, красная лихорадка… да и мало ли что еще… В Бога Кротт не верил, но он верил во всесилие Братства… и в нечисть. И понимал, что победить этих грозных противников невозможно.
На рассвете к трем другим королям нищих были отправлены вестовые, чтобы предупредить их о надвигающейся опасности и необходимости принять все возможные меры защиты от нее. Что же до людей Кротта, то им было приказано не выходить на работу, а оставаться в Кривых Дорожках и усиленно готовиться к войне. Повсюду начали возводиться укрепления, ставились капканы, сооружались западни, двери и ворота задраивались наглухо. В подземелья снарядили дозор, во все башни и верхние этажи домов отправили часовых, а на городские улицы — соглядатаев.
«Беда подступает, — шептались в Дорожках. — Беда у порога». Но что это за беда и от кого исходит угроза, не знал никто.
Для подданных Кротта было довольно и того, что их господин и повелитель отдал им приказ готовиться к обороне. Нищие, по большей части народ суеверный, и без того нередко становились свидетелями мрачных и загадочных происшествий на улицах столицы. И потому они без колебаний поверили в реальность зла, которое надвигалось на город. Чего стоила одна только красная лихорадка, свирепствовавшая в Лондоне, хоть она и не заглядывала в Кривые Дорожки. Правда, некоторым из их обитателей случилось подхватить эту смертельную заразу, но, по счастью, другим она не передалась. Все понимали, что впереди тяжелые, страшные времена, но многим стало легче, когда сам король объявил об этом во всеуслышание и появилась возможность делать хоть что-то, чтобы подготовиться к встрече с неведомой опасностью.
Туннели и пещеры, располагавшиеся под Кривыми Дорожками, всегда представляли собой надежное, укрепленное убежище. Нищим приходилось постоянно держаться настороже, ибо врагов у них всегда хватало с избытком. Чего стоили одни только пилеры, заветной мечтой которых было очистить Дорожки от их обитателей. Кроме того, вражда между четырьмя королями, соперничавшими из-за территорий, не прекращалась ни на один день и требовала от подданных буквально ежеминутной готовности отразить атаку. И разумеется, нельзя было сбрасывать со счетов нечисть. Ввиду всех вышеперечисленных причин людям Кротта понадобилось меньше суток, чтобы обеспечить оборону своих жилищ. Подземелья Кривых Дорожек сделались за этот короткий срок столь же неприступными, как лондонский Тауэр.