Ельцин
Шрифт:
«Если они смогли взять телецентр, возьмут и Кремль», — наверняка подумала в этот момент вся страна.
Телецентр в Останкине охраняли несколько десятков милиционеров и около тридцати спецназовцев из отряда МВД «Витязь».
Для начала грузовик макашовцев с разгона пробил стеклянные двери здания на улице Королева. Затем боевики сделали выстрел из гранатомета. Были убиты один боец «Витязя», один технический сотрудник и один охранник.
Завязалась перестрелка. Боевики прорвались на первый этаж и постепенно шли ко второму. Кто-то из них нес кассету с заготовленным телеобращением Руцкого…
Почему
…Я жил тогда в Останкине, рядом с телецентром. Понять, что там происходит, было невозможно, все телепередачи прерваны. Услышав выстрелы, я вышел на балкон и в сумерках увидел, как по Аргуновской улице продвигается колонна бэтээров. В колонне шло несколько машин. Ехали очень медленно, осторожно. Вдруг колонна развернулась и поехала назад, по Маломосковской. Затем бэтээры сделали еще один вираж в начале Звездного бульвара и вновь поехали по направлению к Останкино. (Я не знаю, чем были вызваны эти явные колебания командира колонны, но «картинка» очень выразительная.)
В быстро наступившей темноте бэтээры заняли позицию сбоку от толпы. Дали несколько трассирующих очередей поверх голов. (В самом телецентре тем временем продолжал бушевать бой.)
Кто-то из толпы кинул бутылку с зажигательной смесью в бок бэтээра. И тогда произошло то, чего уже давно можно было ожидать. Рассвирепевший командир машины отдал приказ разгонять толпу очередями. А когда люди побежали, залегли под кустами, в скверике, пулеметчик продолжал прошивать темноту, ища всё новые и новые цели.
Появились убитые и раненые… Те, кто мог, разбежались или оказывали первую помощь. Вскоре на улице Королева загудели сирены «скорой помощи».
Трассирующие пули долетали и до Аргуновской. Шпарили мимо окон. Мы с женой постарались положить детей так, чтобы они были в безопасности.
От шальных пуль в своих квартирах в те дни погибли несколько человек.
Примерно в восемь часов вечера Ельцин вылетел в Москву из Барвихи на вертолете.
За 20 минут он долетел до Кремля и вышел на Ивановской площади, рядом с храмами. Вошел в Кремль, поднялся в свой кабинет и попросил соединить его с министром обороны Грачевым.
Тот находился рядом, в здании Министерства обороны на Арбате. «Войска на подходе», — сообщил он Ельцину.
На самом же деле бэтээры Софринской бригады внутренних войск МВД, которые застрелили насмерть несколько человек, ранили несколько десятков и, прекратив штурм телецентра, снова уехали из Москвы, были в ту ночь единственными «войсками», которые сражались на стороне президента.
Ближе к ночи телевизор все-таки включился. Работало Российское телевидение. Из резервной студии на улице Ямского Поля шла прямая трансляция.
Выступали журналисты, политики, известные телеведущие. Егор Гайдар призвал москвичей идти к Моссовету. В ту ночь около Моссовета по его призыву собрались несколько тысяч человек, они жгли костры, вооружались, кто чем может. Гайдар в эту ночь находился
Но была в ту ночь и другая позиция. Ее высказал в том же эфире известный тележурналист Александр Любимов. «Никуда не ходите, — сказал он, резко осудив заявление Гайдара. — Пусть власть договаривается сама с собой».
А вот что сказала актриса Лия Ахеджакова:
«Те, кто смотрит сегодня на эти рычащие, звериные морды и разделяет их злобу, ничему не научились за прошедшие семьдесят лет. Им кажется, что тогда всё было прекрасно: была колбаса (и кого-то бросали в тюрьмы); все прилежно трудились (и людей расстреливали за опоздание на работу); и все жили так хорошо (и миллионы сидели в ГУЛАГе).
Уже три дня подряд в Москве убивают милиционеров, убивают невинных людей. Пожилые женщины в гардеробе в Останкине, женщины, работавшие там за гроши… — их убили выстрелом из гранатомета.
И за что? За Конституцию? Что же это за Конституция — черт бы ее побрал! Это та самая Конституция, по которой народ сажали в тюрьмы… Нормальных людей убивали, пытали, сажали в психиатрические больницы — и всё во имя этой Конституции!
Где наша армия? Почему она не защищает нас от этой проклятой Конституции?»
Состояние, в котором находились и те, кто выступал из резервной студии Российского телевидения, и те, кто их внимательно слушал, можно определить одним словом: шок. Ужас. Точка. Так дальше продолжаться не может. Ситуация должна повернуться или туда, или сюда.
Вот что пишет Егор Гайдар, в ту пору первый вице-премьер правительства:
«После телеобращения едем к Моссовету. Еще недавно, проезжая мимо, видели у подъезда маленькую кучку дружинников. Теперь набухающими людскими ручейками, а вскоре и потоками сверху от Пушкинской, снизу от гостиницы “Москва” площадь заполняется народом. Вот они — здесь! И уже строят баррикады, разжигают костры. Знают, что происходит в городе, только что видели на экранах телевизоров бой у Останкино. Костерят власть, демократов, наверное — и меня, ругают за то, что не сумели, не подвергая людей опасности, не отрывая их от семьи и тепла, сами справиться с подонками. Справедливо ругают. Но идут и идут к Моссовету. Да, они готовы потом разбираться, кто в чем виноват, кто чего не сделал или сделал не так, как надо. А сейчас идут, безоружные, прикрыть собой будущее страны, своих детей. Не дать авантюристам опять прорваться к власти.
Офицерскйе десятки, готовые в случае нужды взять оружие в руки, уже строятся возле памятника Юрию Долгорукому. Но это — на крайний случай.
Крепко надеюсь, что оружие не понадобится. Толпа напоминает ту, в которой стоял в августе 1991 года, заслоняя Белый дом. Те же глаза. Добрые, интеллигентные лица. Но, пожалуй, настроение еще более суровое, напряженное. Где-то среди них мой отец (Тимур Гайдар. — Б. М.), брат, племянник. Наверняка знаю, здесь множество друзей, соратников, однокашников. Выступаю перед собравшимися, сообщаю, что от Останкино боевики отброшены. Призываю оставаться на месте не рассредоточиваясь, начать формирование дружин, быть готовыми при необходимости поддержать верные президенту силы.