Ельцин
Шрифт:
Страна вздрогнула от кровавых новостей. И от очень плохих предчувствий: Вильнюс — это только начало. Стены московских домов и заборы за одну ночь оказались заполнены самодельными лозунгами: «Руки прочь от Вильнюса!», «Мы с вами»…
Эти надписи рисовали черной масляной краской на бетоне или белым мелом на кирпиче, под светом фонариков, глухой ночью — вовсе не убежденные сторонники отделения Прибалтики. Просто люди не хотели наступления диктатуры.
Официальных сообщений о том, что и как произошло в Вильнюсе, практически не было. Корреспонденты газет сами добывали информацию у представителей власти, пытаясь составить общую картину происходящего.
Генеральный прокурор Н. Трубин сообщил «Известиям»: «Пока в Прибалтике будет продолжаться
Министр внутренних дел Пуго: «Я сам изумлен и удручен таким поворотом событий. Когда пролилась кровь, а дело идет так, как идет, ситуация чревата новой кровью и еще более тяжкими последствиями» (интервью тем же «Известиям». — Б. М.).
«Литературная газета»: «Еще не утвержденный министром МВД СССР Б. К. Пуго не смог толком объяснить депутатам, что это за всевластный “комитет национального спасения”, который способен вывести на улицы Вильнюса танки, а объяснение министра обороны СССР Д. Т. Язова ничего, кроме оторопи, не вызвало. Сославшись на то, что он сам всех деталей не знает (так как, по его словам, “не был на месте происшествия”) и никакого приказа для танково-десантной атаки не отдавал, он выдвинул свою версию вильнюсской трагедии. Она заключается в следующем: когда избитые возле парламента члены “комитета национального спасения” пришли к начальнику Вильнюсского гарнизона, то их вид так подействовал на генерала, что он отдал приказ захватить телецентр, который непрерывно транслировал “антисоветские передачи”. То есть, по объяснению маршала Язова, кровавая трагедия у телецентра была вызвана порывом одного отдельно взятого генерала!»
…Никто ничего не знает. Никто ничего не может объяснить.
«7 января в Литву были брошены десантные подразделения. 8 января десантники начали действовать. По выражению комментатора программы “Время”, они “взяли под охрану” Дом печати и несколько других объектов в городе. Дом печати брали под охрану с применением огнестрельного оружия. Есть раненые. Всё сообщение с Литвой прекращено. Не работает аэропорт, не ходят поезда…» — писал «Коммерсантъ» 14 января.
А вот закрытый документ. Отчет заведующего отделом национальной политики ЦК КПСС В. Михайлова. Он информирует руководство страны: «По сообщению ответственных работников ЦК КПСС (тт. Казюлин, Удовиченко), находящихся в Литве, 11 января в г. Вильнюсе взяты под контроль десантников здания Дома печати и ДОСААФ (в нем размещался департамент охраны края), в г. Каунасе — здание офицерских курсов. Эта операция прошла в целом без сильных столкновений… В 17 часов по местному времени в ЦК КПЛ (Литовской компартии. — Б. М.) состоялась пресс-конференция, на которой заведующий идеологическим отделом ЦК т. Еромолавичюс Ю. Ю. сообщил, что в республике создан Комитет национального спасения Литвы. Этот комитет берет на себя всю полноту власти. Размещается он на заводе радиоизмерительных приборов (директор т. Бурденко О. О.). Комитет принял обращение к народу Литвы, а также направил ультиматум Верховному Совету Литовской ССР..» (Егор Гайдар «Гибель империи»).
Из этого документа всё становится более или менее ясно. Нет, не реакция «одного отдельно взятого» генерала стала причиной ввода десантников. Это был план, продуманный, разработанный в Москве. Разработанный подробно, не вдруг. И товарищи Казюлин и Удовиченко, заранее прибывшие в Вильнюс, осуществляли лишь часть этого плана.
Тем не менее политики, руководители страны, знающие правду, отмалчиваются, отделываются общими фразами, никто не хочет брать на себя ответственность за трупы.
Вскоре после событий в Вильнюсе Центральное телевидение показывает документальный фильм журналиста Александра Невзорова. Камера снимает из здания телецентра. Фильм вроде бы абсолютно просоветский, наполненный имперской ненавистью, а его герои — отнюдь не литовские демонстранты, а бойцы ОМОНа. В черных стеклах
Егор Гайдар в своей книге пишет об этих событиях: «А. Черняев (помощник Президента СССР М. Горбачева) впоследствии говорил М. Брейтвету (послу Великобритании), что решение было принято по указанию командующего Сухопутными войсками СССР, генерала армии Варенникова без согласования с М. Горбачевым». Однако версия Черняева представляется, мягко говоря, сомнительной — присутствие в Вильнюсе «руководящих товарищей» из ЦК КПСС прямо указывает на тот факт, что в Кремле знали о готовящемся перевороте и санкционировали его. Такую санкцию могло дать лишь высшее руководство страны — Политбюро и лично М. С. Горбачев.
…Вильнюс — очередной душевный надлом для самого мягкого и либерального в нашей истории Генерального секретаря ЦК КПСС, которого события заставляют быть немягким и нелиберальным. Горбачев снова отделывается общими фразами о своей «неинформированности». Что это — проявление трусости и предательства, как заявлено в фильме Невзорова?
Нет. В очередной раз Горбачев понимает: это не его путь. Брать на себя ответственность за пролитую кровь, за человеческие жертвы Горбачев не хочет, он просто не в состоянии выговорить эти слова. Таким путем решать проблемы страны он не будет. Для этого пути на его посту необходим совершенно другой человек, другая личность, и страшно себе представить, к каким последствиям, к какой катастрофе может привести нацию эта личность.
События в Вильнюсе — переломные для всех участников исторической драмы. Силы армии, безопасности и МВД в очередной раз получают приказ отступить. Но терпеть одно поражение за другим — у них больше нет моральных сил. В среде «ястребов», горбачевских маршалов и генералов (Варенников, Ахромеев, Язов и др.), назревает ситуация протеста.
Переломный момент наступает и для Горбачева. Приведя в Политбюро и на все силовые посты жестких исполнителей, дав им в руки программу действий и почти карт-бланш, — после Вильнюса он вновь уходит в себя, задумывается, тормозит уже начавшийся процесс «силовой» стабилизации.
Вот что пишет в этот момент помощник президента СССР А. Черняев своему шефу:
«На этот раз выбор таков: либо Вы говорите прямо, что не потерпите отпадения ни пяди от Советского Союза и употребите все средства, включая танки, чтобы этого не допустить. Либо вы признаете, что произошло трагическое неконтролируемое из Центра событие, что Вы осуждаете тех, кто применил силу и погубил людей, и привлекаете их к ответственности». Далее Черняев развивает свою мысль: в первом случае конец перестройке, демократии, отход от прежнего курса. Во втором — еще можно спасти курс, но «что-то необратимое уже произошло». Но все его письмо просто кричит: выбор, надо сделать выбор, Михаил Сергеевич! Какой-нибудь выбор! Иначе катастрофа…
Но выбор сделан так и не будет. Никто не станет разбираться в том, кто виноват. Никто не попадет ни под моральную, ни под уголовную ответственность (кроме деятелей Комитета национального спасения, которые, поверив Москве и Горбачеву, надолго сядут в вильнюсскую тюрьму после 1991 года). «Система» начинает работать сама по себе. Неуправляемая. Неконтролируемая.
Какие решения принимает в этот момент Ельцин?
Через два часа после трагедии он летит в Таллин. Рига и Вильнюс уже пострадали от действий Центра, там уже пролилась кровь, осталась лишь одна прибалтийская столица, где Кремль еще не применил силу. Он едет туда, где, как ему кажется, нужна его помощь.