Ельцын в Аду
Шрифт:
– Да он карманный отрицала!
– успокоил всех главшпан.
– Просто хочет откусить свой кусок. А я его из высшей масти вывел, вот он и сколачивает новую кодлу, чтоб наше место занять! Барину душно (реакция на изгнание из камеры осужденными).
– Зачем ты его ваще положенцем сделал? Он же такой, как Зятек, правда, более толковый и резкий.
– Понимаешь, пока мы тут в Москве делюги обтяпывали и промеж себя грызлись, в провинциях свои макли шли. И надо было хоть часть пацанов с окраин допустить в банду, чтоб конкретная мясня не началась...
ЕБН был разумным политиком, и даже его оппоненты признали его правоту.
Что могли противопоставить экспансии московской блоти (преступного мира) жители провинциальных областей? Молодняк, конечно, стариков Советская власть сражаться за себя отучила. Только опыт, вынесенный из подростковых драк район на район, умение собраться всем вместе и навалять пришлым по первое число.
Путь, который прошли провинциальные бригады, воспет сериалами и блатным шансоном. Несколько молодых спортсменов решают, что пора ловить момент с битой или ножом в руках. Для начала они ставят под контроль ближайший к их микрорайону кооперативный ресторанчик. Вскоре узнают пословицу «Лучше старое ТТ, чем дзюдо и карате» - и вооружаются волынами (пистолетами). Через пару лет ребята становятся по-настоящему крутыми. Теперь у них есть джип и мобильный телефон, а также автоматы и снайперские винтовки. Швейцары ближайшего казино называют их по имени-отчеству. Провинциальная блатная малина (притон) — готово, открылись!
В Москве или Петербурге карьера крутых на том и закончилась бы. Там подняться еще выше пацанам никогда в жизни не дали бы чиновники, СОБР и ОМОН: против спецназа шансов у братвы нет. Но в регионах в начале 1990-х руководители старой формации прежней силы уже не имели. И ребята стали брать под контроль не только магазины и кафе, но и стратегические предприятия. В офисы приходили «быки» в спортивных костюмах, говорили, что пора поделиться баблом. То, что упустили бюрократы, теперь забирали себе бандиты.
К примеру, сибирские «алюминиевые войны» середины 90-х обернулись жуткой кровью. Во время перераспределения отрасли погибло столько бандюганов, что в Красноярске под них отведен целый участок на главном местном кладбище. Одних только предводителей бригад там похоронено больше тридцати!
То же самое происходило по всей стране. Войны велись вокруг каждого из гигантов советской промышлености. Директоров заводов отстреливали дюжинами. А хозяевами предприятий становились каталы, еще вчера крутившие наперстки на рынке.
Впрочем, в регионах обиженные были рады и этому. После предыдущего беззакония появление местной блоти воспринималось как избавление от тягостного кошмара. Когда от иностранных жуликов бизнес переходил к своим доморощенным, бабки хоть и утекали за границу, но все же не в таком объеме, как раньше. Бандиты строили себе коттеджи — и платили деньги строителям. Они открывали найт-клабы и казино, но иногда и столовые для стариков. Бритоголовые спортсмены начинали дружить с областной и муниципальной властью, покупали местные газеты и телеканалы, и население видело, что наконец-то появились люди, способные хоть что-то противопоставить царящему беспределу.
Любой местный становился «своим», а любой приезжий - «чужаком». Дочери генералов милиции выходили замуж за городских смотрящих, а молодые менты ходили в те же самые качалки, что и их приятели-бандюки. Это для московских начальников братва была криминалом, с которым нужно бороться. На Урале и в Сибири местных урок воспринимали просто как силу, которая не пустит в город чужих. Защитит родной завод, построенный дедами, и наведет порядок. Странно ли, что очень скоро в мэры провинциальных городов стали выдвигаться типы с поломанными носами и татуировками на пальцах?
– Я бандитом никогда не был!
– возмутился Немцов.
– А как же в ельцинское правительство попал?
– изумился Фридрих.
– Борис Николаевич всегда мечтал иметь сына, но родились у него две дочки. Вот он меня и ассоциировал с нерожденным сынишкой...
– И что ж он тогда с Вами, как гоголевский Тарас Бульба с Андрием? — проявил в очередной раз незаурядное знание российской литературы немецкий писатель.
– Меня с ним постоянно ссорило его окружение! «...Семью президента в плотное кольцо взял Роман Абрамович с коллегами-олигархами. Они бесцеремонно навязывали всем свои правила игры, а мне играть в такой команде не хотелось. Из-за этого возникали большие и мелкие конфликты. Приведу только один пример. За пролет иностранных самолетов над территорией России авиакомпании обязаны платить, поскольку надо содержать метеослужбы, оплачивать работу службы навигации, диспетчеров и так далее. Авиакомпании, естественно, нам платили по установленному тарифу. По старинке платежи шли, как и во времена СССР, «Аэрофлоту», хотя «Аэрофлот» из государственной компании давно превратился в частную, подконтрольную Березовскому. Правительство приняло решение, согласно которому деньги за пролет иностранных самолетов над территорией России авиакомпании обязали перечислять в государственый бюджет. Тарифы при этом мы не изменили. Каково же было мое изумление, когда после выхода постановления мне с претензиями позвонила Татьяна Борисовна и обвинила в том, что я хочу разрушить «Аэрофлот». Таких примеров... было немало.
… Борис Березовский часами сидел в кабинетах то у Вали, то у Тани и, как в свое время Распутин, оказывал почти мистическое влияние на призидента и его окружение. Особенно меня умиляла кадровая политика. Приходит как-то Роман Аркадьевич Абрамович с просьбой назначить товарища Беспалова на должность генерального директора компании «Роснефть». Я спрашиваю: «Кто это — Беспалов?» Оказалось, не важно, какие у человека биография и способности, главное — он их человек. Олигархи не сумели приватизировать компанию, зато приватизировали менеджмент и денежные потоки. Назначить Беспалова - означало просто отдать огромную нефтяную компанию в руки Абрамовича и Березовского.
Признаюсь: родственники Б. Ельцина меня уговаривали не идти на конфликт с олигархами, войти в Семью. Но я отказался. В результате они ходили к Ельцину и постоянно жаловались: мол, Немцов скандальный, с ним невозможно договориться и прочее. Делалось это, в первую очередь, с подачи Березовского. А тут еще Гусинский подключился. Проиграл аукцин по «Связьинвесту» - и его раздражение достигло наивысшей точки, и демократическое телевидение НТВ присоединилось к яростной травле, профессионально маскируя истинные причины разоблачительного пафоса своего телеканала. Постепенно тактика олигархов начала приносить плоды. В августе 1997 года, через пару недель после знаменитого аукциона, меня вызвал к себе Ельцин. У президента было плохое настроение, и он раздраженно спросил: «неужели вы не можете как-то все это делать без шума? Я устал вас защищать». Я пытался объяснить: «Борис Николаевич, это война, в которой либо они победят, либо мы. В этой войне ваша позиция как президента имеет определяющее значение. Олигархи владеют государством. Один из них, кроме информационного ресурса, гигантского финансового ресурса и так далее, еще хотел захватить «Газпром». Если мы готовы дать этим людям возможность управлять страной, давайте тогда совсем уничтожим федеральное правительство и не будем тратить деньги на имитацию его деятельности. Назначайте на министерские посты олигархов, и пусть они делают то, что считают нужным...» Я говорил убежденно, страстно. Ельцин все это время молчал и угрюмо на меня смотрел. В конце произнес примерно следующее: «Они — никто, я их знать не знаю. Вы — правительство».
Так мы продержались до августа 1998 года. Черту под правительством молодых реформаторов подвел финансовый кризис»...
– Который они же сами и создали!
– захохотал Сатана.
– ...Первое время Борис Николаевич к моим доводам прислушивался.
– Но и Семья лила ему клевету в уши. Я насторожился, когда президент на мой вопрос о доверии ответил: «Верю, верю... На сто процентов... А другим, панимаш, верю на все двести процентов».
Сигнал был мною получен, однако я пер буром! «В конце 90-х годов мною был разработан закон о противодействии коррупции. Каждый чиновник и депутат должен был, согласно этому закону, заполнять декларацию о конфликте интересов. Ничего страшного, что у тебя есть бизнес. Сейчас капитализм, и деньги можно зарабатывать любым легальным способом, но, переходя на работу в государственные структуры, ты должен взять на себя обязательство и поклясться под страхом уголовного преследования, что, работая на госдолжности, не будешь помогать своему бизнесу. В противном случае действия такого чиновника будут расценены как мошенничество. Закон не приняли до сих пор. Кстати, в первом чтении за него проголосовали около четырехсот депутатов, включая коммуниста Шандыбина, который кричал, что Немцов — негодяй, но закон необходимо принимать, потому что он правильный. Второго чтения этого закона так и не было».