Ельцын в Аду
Шрифт:
– Не, я как Ленин...
– Замариновали тебя, пацан?!
– Не, я живее всех живых...
– Не знаешь ты правил безопасного политического секса, корефан!
– проявил сочувствие Гусинский.
– Не уберегся!
Ходорковский опешил:
– Это как?!
– Ну, ведь береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет! Как раз твой случай! Тебе не жарко?
– С чего ты взял?
– Но ты ж вспотел (арестован без надежды на освобождение)!
– Гусь, а знаешь, как часто здесь тебе шею ломают (это выражение означает «заниматься онанизмом», вспомнил Ницше и восхитился игрою слов)? Ты поэтому сюда приплыл?
Гусинский оценил подколку, напротив, со знаком «минус», и глаза у него стали, как у мертвой щуки:
– Ну, ты трататульки путаешь (обнаглел)! В Израиле и шалашовок, и шкирл (сожительниц преступников) хватает, да и семья у меня есть! А вот ты, полосатый (зэк с особого режима), только Дуньку Кулакову и гоняешь! Врезать-то (заниматься сексом) тебе там не с кем! Если только какую-нибудь Ваню-вафлистку (минетчика) наймешь! А ваще, судя по твоей наглости, живешь ты кучеряво! А чо? Машина у тебя личная есть...
– Откуда автомобиль в тюрьме?
– проявил непонятливость философ.
– В болвана не играй!
– оборвал его пахан.
– Машина — самодельный кипятильник.
Обитатели Индии и залетные души земных олигархов дружно накинулись на Ходора.
– У него там диета особая! Каша «жуй-плюй» на закуску! А на первое — музыкальный (гороховый) суп! Или могила (рыбный суп)!
– На второе — хряп (вареная капуста)! На третье — вода с водой!
– На десерт — дробь 16 (перловка)!
– Для сугрева — дрова (тряпье или бумага для факела - топливо для разогрева кипятильника)!
– А по вечерам у него — купчик (слабо заваренный чай)! Он с ним беседует!
– А еще он жженку пьет!
– Это что — жженый сахар, залитый водой?
– попытался подтвердить свою зэковскую квалификацию Ницше.
– Не, это жженая резина, разбавленная мочой, для нанесения наколок!
– еле сумел выговорить гогочущий Гусь.
– Он ее вместо вторяка (жижа, оставшаяся после заваренного чая) потребляет! А еще байкал (слабо заваренный чай) дует!
– Ошибаетесь все! Ходор в своей колонии — передовик производства! Лучший ложкомойщик (посудомой)! А потому пивасик (пиво) сосет. А может, кое-что иное! Сосешь, Миха?!
– Гляньте, какой у него классный загар! Тюремный (синюшная бледность от долгого пребывания в камере)!
– А как ты хотел? Ходор — тяжеловес (зэк с большим сроком)! Сейчас вот сразу в двух зонах чалится!
– Хреново вы меня встречаете...
– Нулевого смотрящего встречает нулевая хата!
– Да, приплыл (попал в тупик) я, - прошептал ошарашенный таким приемом бывший владелец бывшего «ЮКОСА».
– Ну, ладно, за палево приняли меня (задержали за преступление). Но с вами-то я долго полоскался (есть из одной посуды, приятельствовать). А вы не высшая масть, а пленсостав (никчемные запуганные зэки)! Хуже того — шерсть (активисты)! Ну и, конечно, судя по тому, что о жратве в первую очередь речь завели, — кишкоблуды (обжоры)!
– Ты чего баланы катишь? Тебе кукушку встряхнуть (дать по голове) или штакетник проредить (выбить зубы)? Думаешь, если загрузился, как Боинг (получил большой срок), много плавал (сидел), так метлой махать можешь не по делу?! Почему это мы — ссученные?!
– А чего вы на честного бродягу, который в одиночку с красным Хозяином сцепился и за то пострадал, всей сворой набросились?! Вам за такие дела с чушкарями из одной миски хавать!
– Ишь, закатил святость!
– окрысился Березовский.
– Не тебя одного Самбист положняка (пайки в столовой) лишил, сидор (сумку) с лавэ отобрал, пытался в шизняк бросить...
– Так вас только пытался, а меня — уже! А у вас теперь вырвало днище (поносит) — и все дерьмо на меня выливаете! А на Вована — боитесь!
– Мы с Гусем — не боимся!
– Потому что вы — во льдах (в бегах)! А остальные языки себе в шоколадный глаз засунули!
– А если б вякать стали, то по соседству с тобой свободные шконки наверняка бы заняли!
– объяснил Абрамович.
– Будем бакланить не по делу — Вован нас быстренько рассует по зонам, как тебя! Ты вот не молчал — и зашкварился!
– Заткнулся бы... С нами ты духарик (отчаянный). А наверху с питерскими ты — обычный скокарь, хоть тебя чукотским положенцем и объявили...
– Хорош лаяться, братва!
– главшпан выступил в роли примирителя.
– Володя — нормальный пацан, хотя и из ментов. Слово держит, тех, кто его не задирает, щадит! Ну, а таких, как Ходор, кто по дурке попал, конечно, прессует по-черному. Я так не умел... Он может всю хату сминусовать (если тюремные авторитеты поставят камере минус, ее обитателей репрессируют). Так что, Миша, волну гнать не надо, раскручивайся на земле по полной! А коли надоест, милости прошу сюда, ко мне!
– Хата мне, конечно, чистая нужна. Та, где я сейчас кантуюсь, запалена. Нычка у тебя, Трехпалый, я смотрю, теплая, обжитая... Но пока погожу насовсем сюда переходить. Лады, ты меня на стрелку вытянул, стало быть, у тебя ко мне рамс... Выкладывай про тему...
– Ну да, я решил толковище устроить... Пока остальные воры подтянутся, давай я тебя чем-нибудь местным подогрею...
– Адским огнем, что ли?!
– Базар не в цвет! Я щас дам команду у местных маклаков чем-нибудь разжиться... Отоваримся...
Ницше не мог не влезть в чужие дела:
– Отоварить — значит избить?
– Отовариться — сделать покупки!
– поправил проводника по инферно его спутник.
– Не лезь, коли не сечешь! Чифирца б тебе, Миха, бедолага... Так, подмолодим…
– Но это же еще один синоним глагола «избить»!
– Это означает еще и добавить немного сухого чая к уже заваренному! Не, лучше отмутим...
– Как это?!
– возопил писатель.
– Да не так, как вы, писаки хреновы, мутите в прессе! Прокипятим нефелю (уже использованный чай) и добавим немного сухой заварки...