Ельцын в Аду
Шрифт:
– Что за книга, Ваше адское величество?
– Ницше был в своем амплуа.
– Та самая, что ставит предел силе Творца! Помни атеистический прикол: «Может ли Бог создать такой камень, который Сам не может поднять?» В обоих случаях Он не всемогущ. Вот этот том Всевышний не может поднять, потому что даже дотрагиваться до него не хочет. Это — сводный список грехов человечества! Кстати, о Яхве... Поторчите здесь: меня наверх вызывает Сам. Наверняка очередное задание даст...
Борис Николаевич безмерно удивился:
– Дьявол допущен в Царствие Небесное?!
– Плохо ты знаешь
Ницше не утерпел:
– Ваше адское величество, возможно ли, чтобы допущение Вас в рай, где горние силы славят величие Божие и где блаженствуют ангелы, не просветило Вас, не исправило?
Сверху ответил апостол Петр:
– БЛАЖЕНСТВО ЦАРСТВИЯ БОЖИЯ НЕ ВНЕ, А ВНУТРИ, ИБО НАХОДИТСЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ВОСПРИИМЧИВОСТИ К ДОБРУ. ОГРАНИЧЕНИЕ, ИЛИ МРАК, КОТОРОМУ ПОДВЕРГЛИ САМИ СЕБЯ ЗЛЫЕ ДУХИ, ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ИХ НРАВСТВЕННОЙ СЛЕПОТЕ, ВСЛЕДСТВИЕ КОТОРОЙ ОНИ, ПОДОБНО ФИЗИЧЕСКИМ СЛЕПЦАМ, НЕ ВИДЯТ СТЕЗИ, ПО КОТОРОЙ ИДУТ.
– Петр забыл упомянуть, что я, помимо всего прочего, - оружие в дланях Творца!
– гордо заявил Сатана.
– Гете, как ты писал о моих свиданиях с Богом?
– «Охотно старика я вижу иногда,
Хоть и держу язык: приятно убедиться,
Что даже важные такие господа
Умеют вежливо и с чертом обходиться».
– В самую точку! Ну, я полетел, а чтоб вам тут скучно не было, поучаствуйте в моих дьявольских затеях! Я буду у шефа, а за меня тут голография сработает!
– Что за забавы такие?
– пробормотал вслед воспарившему вверх Повелитель мух лже-Данте. Ему ответил эрзац-Виргилий:
– Коротко не объяснишь. Церемонии, обряды и увеселения бесовских игрищ менялись в зависимости от народности и эпохи, которые о них рассказывали. Подробностями их переполнены так называемые «Молоты и Бичи Ведьм» — специальные трактаты, написанные величайшими светилами святой инквизиции, составленные на основании личных показаний обвиняемых в бесчисленных колдовских процессах, а также и протоколы этих процессов. Сатана являлся своим подданным на троне или на алтаре в образе человека, старого козла, кабана, обезьяны, собаки, - как ему нравилось, смотря по случаю. В людском облике он бывал по большей части угрюм, казался сердитым и суровым, но иногда развеселялся: шутил с ведьмами, играл на музыкальных инструментах и пел песни.
А вообще-то бесовские игрища представлены двумя основными разновидностями. Первые из них — шабаши — устраивались ночью в каком-нибудь уединенном месте: в горах (Брокен — в Германии, Блокула — в Швеции, Лысая гора — возле Линца), в лесу или на пустынной равнине. С помощью Дьявола ведьмы и ведуны переносились туда по воздуху в мгновение ока. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда Сатана посылал им козлов и драконов...
Тем временем зал преобразился в заросший лесом холм, на котором развернулся самый настоящий шабаш.
… После традиционного поцелуя под хвост, коим колдовская рать изъявила свою преданность Люциферу, началась раздача адского зелья, из которого изготовлялись всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого лукавый, у которого меж рогами играло синее пламя, сжег самого себя, а его подданные собрали образовавшуюся золу, крайне опасную для простого человека.
Представ вновь невредимым, увитый гирляндами роз, черный козел — иным он казался прекраснейшим принцем — вывел в центр круга обнаженную, сияющую красотой королеву бала, недавно изображавшую Еву. Совершив обход гостей, он завалил ее на алтарь, который тут же превратился в брачное ложе в буквальном смысле. Целомудренный немец отвернулся.
За сим последовала вторая разновидность игрищ — черная месса. При этом кусочки гостии, которые принесли в своих ртах колдуньи, смоченные брачной кровью королевы, были кощунственно выплюнуты в котел, где варились зародыши. Веселье закончилось роскошным пиром, на котором гости вовсю полакомились человечиной. В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами, и орали:
– «Мессир, мессир, Дьявол, Дьявол, прыгни здесь, прыгни там, скакни здесь, скакни там, играй здесь, играй там».
Под эту разудалую песенку каждый бес находил приглянувшуюся ему ведьму. И они самым наглядным образом показывали, как именно плодилась и множилась на земле нечистая сила.
Ницше, не пожелавший ни участвовать в инфернальном разгуле, ни даже смотреть на самые пикантные его моменты, предпочел дать всему происходящему научный комментарий:
– Черная месса, как и прочие ритуалы сатанистского культа, представляет собой точное воплощение древнего принципа дуализма, зеркальное отражение церковного обряда.
Сердцевиной христианской литургии является, как известно, причащение к крови и телу Христову вином и хлебом. Этот магический акт способствовал распространению веры в реальное присутствие святого гостя во время богослужения. Оставалось сделать всего один шаг, чтобы попытаться навязать волю священнослужителя-теурга трансцендентным силам иной природы. Это и было достигнуто в черной мессе, коя противоположна заупокойной, предназначенной для страждущих в адской бездне душ.
Обряд материализации демона начинался с подобия мессы святого гостя, вернее, с пародии на нее, потому что соответствующая молитва читалась наоборот. При этом использовались оскверненные вино и облатки, а также слезы, взятые из глаз живого петушка. Весьма примечательная деталь, достойная кровавых обрядов воду!
Интересен пакт, который заключали с Сатаной его поклонники. Перечисленные в договоре 11 статей излагаются в следующем порядке: отречение от христианского учения; перекрещение в имя Дьявола, которое уничтожает прежнее имя; символическая перемена крестных святынь дьявольским прикосновением; отречение от крестного отца и матери и получение новых покровителей; приношение клочка одежды Люциферу как знак почитания; клятва верности Князю тьмы, данная в магическом круге посредством отречения от прежних идеалов; включение имени посвященного в «Книгу смерти»; обещание посвятить Дьяволу детей; обещание платить дань владыке ада в виде угодных ему предметов и деяний; ношение знаков посвящения Сатане; особого обряда клятва, включающая обещание хранить тайну шабашей и осквернения христианских реликвий.