Электрический остров

Асанов Николай Александрович

— Вычерчиваю кривую постоянной средней мощ­ности ветроустановок.

— Ну и как?

Она сразу оживилась, голос ее стал доверчивее и добрее.

— Представьте себе, ветер не такой уж неравно­мерный источник энергии. Кривая, которая характе­ризует среднюю мощность ветросиловых установок в районе в пределах моего несостоявшегося кольца, по­казывает, что она довольно равномерна, даже если не использовать тепловые станции… — и вдруг, видимо, вспомнив их предыдущую беседу, печально доба­вила: — И от всей этой

работы мне придется отка­заться! Никто ведь не будет строить такие дорогие ветростанции…

— Наша задача доказать министерству, что конструкцию ветряков можно упростить и стоимость станции снизить, вот и все, — сказал Андрей убежденно.

— Наша задача? — с сомнением спросила она.

— Я же сказал, что спаяю ваше кольцо.

— Но у вас не будет времени заниматься чужими делами, — вздохнула она. — Когда человек уеди­няется от гостей, это значит, что у него своих забот слишком много.

Он хотел отшутиться и не мог. На террасу вышли Нина и Улыбышев. Нина зажгла спичку и торже­ствующе сказала:

— Я же говорила, что они здесь! Видите, сидит и говорит комплименты Марине Николаевне! А вы бес­покоились!

«Значит, это не она, а он побеспокоился узнать, куда девался хозяин. Плохо, очень плохо, Андрей!»

Это беспокойство можно было понять как угодно. Оно выдавало неловкость, которую начал испытывать Улыбышев, спохватившись, что его увлечение заме­чено. «Теперь он готов бить отбой, — злорадно поду­мал Орленов, — но Нина ничего не хочет видеть».

Андрей не мог больше разговаривать с Мариной и встал.

— Потанцуем, — предложил он жене. Нина положила руку на его плечо.

— Может быть, мне следует отрезать уши Улыбышеву и сварить их, как делали когда-то древние населенцы Урала? — тихо спросил он.

— Слишком жирные, — ответила Нина.

Она оглянулась через плечо. Уши у Бориса Михай­ловича действительно были крупные, торчащие. Улы­бышев разговаривал с Мариной. Он сел в то кресло, которое освободил Андрей.

— И потом, твои предки давно уже оставили этот обычай, — продолжала Нина. — Теперь они предпочи­тают пельмени.

— Пель-мень, — строго сказал Орленов. — Это значит ухо-хлеб. И они перестали резать уши не по­тому, что не кровожадны, а потому, что их жены не танцуют весь вечер с одним и тем же мужчиной!

Нина внимательно посмотрела на него, и в глазах ее мелькнуло что-то вроде извинения. Она и забыла о том, что Андрей может ревновать. Кажется, сегодня она действительно все свое внимание отдавала Улыбышеву, а если это так, то не только муж мог заме­тить такое предпочтение. Муж простит, но, как изве­стно, соседи не прощают таких промахов. Она покор­но сказала:

— Виновата. Можешь съесть его жирные уши и обрезать мне волосы. Больше я не буду!

— Хорошо! — сурово сказал он. Она танцевала отлично, и Андрей забыл все свои огорчения. Так хорошо было вдвоем с нею… «Ничего не произошло, — подумал он. — Иначе Нина не могла бы так спокойно говорить».

Танцуя, они прошли через всю комнату. Орич опять был пьян, и Вера пыталась протрезвить его при помощи нашатырного спирта. В комнате от спирта за­пахло лесом. Орленов воскликнул:

— Батюшки! Твой хрусталь стоит на полу возле кресла! Я так ревновал, что забыл поставить его на стол.

— Вот видишь, как вредно думать обо мне дурно. Жена Цезаря вне подозрений.

— Это сказал Улыбышев, — поморщился он.

— Конечно! Поэтому не будем больше вспоминать о нем. А если он раздавит эти бокалы, я буду даже рада. Это будет моя жертва в искупление греха. Жена не должна танцевать весь вечер с посторонним муж­чиной. Правильно я запомнила?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Улыбышев, как и следовало ожидать, оказался первым посетителем новой лаборатории.

— Уютно! — сказал он, перешагнув порог и обо­зревая приборы. — Немного дороговато — Райчилин жалуется, но зато фундаментально. А если еще удастся создать прибор для управления на расстоя­нии, тогда расходы окупятся с лихвой.

Он испытующе посмотрел на Орленова, и тот по­думал, что директор все-таки сомневается в его воз­можностях. Ну что же, он и сам сомневается. Един­ственный путь для борьбы с сомнениями лежит через опыт.

Впрочем, передавать свои размышления Улыбышеву было неразумно.

Улыбышев медленно прошел по лаборатории, оста­навливаясь у некоторых приборов и рассматривая их с особым вниманием. Орленов следовал за ним, гото­вый отвечать на вопросы. Но вопросов не было. Улы­бышев сам был отличным энергетиком, ему незачем было спрашивать о назначении того или иного при­бора. Он только знакомился со способом их монтажа и проверки показателей другими приборами. Наука давно уже ушла в микроскопический мир, и результат опыта может быть учтен только приборами, которые точнее в тысячи и миллионы раз, нежели слепой глаз и глухое ухо человека. Но эти приборы создал человек, почему бы ему не гордиться силой и проникновением своего разума.

— Что же, все смонтировано и подобрано очень умно! — с деловым восхищением сказал Улыбышев и посмотрел на Орленова таким взглядом, который обо­значал признание. Да, сейчас он признал умение Ор­ленова. Дальнейшее зависело от того, как справится молодой ученый с конструированием, опытами и прак­тическим применением прибора.

Они поговорили несколько минут на незначитель­ные темы — нужна ли еще какая-нибудь аппаратура, хватает ли материалов, кто будет помогать Орленову. Потом Улыбышев с неудовольствием сказал: