Электрическое бессмертие
Шрифт:
– Я эту машину восстановлю, сколько бы оно не стоило. Тем более – страховка. Два раза мне жизнь спасла.
– Ну, пока она в КГБ Белоруссии, так сказать – вещдок. Я видел фото. Левая бочина и передок в дырках. Даже удивительно, что тебя чуть зацепило, а женщину вообще не затронуло.
Почему-то перед глазами Игоря предстал покойный националист, мечтавший расстреливать президентские бронированные авто. Скорее всего, результат получился бы именно такой – случайные невинные жертвы и вполне здоровые главы государств.
– На везение долго рассчитывать нельзя. Мстительный урод меня и здесь достанет, потому что чувствует – не успокоюсь.
– А, решил развязать маленькую войну?
– Не сейчас. К вам несколько просьб. Можно подтолкнуть белорусских комитетчиков проверить алиби Люды пристальнее? Где останавливались в Польше, говорили по мобилам, размахивали кредитками.
– Это они сами делают.
– Второе. Мне крайне подозрителен председатель сельсовета. Скорее всего, он их на меня и навёл. Нужны звонки с его мобла, с 28 августа и до официального возвращения Войцеховича. Особенно раннее утро двадцать девятого, координаты абонента, с которым связывался.
– Чуть сложнее. В отношении этого типа улик не имеется, - генерал чуть подумал. – Сделаю. Ещё что-нибудь?
– Последнее. В группе Григория был мужичок лет тридцати пяти-сорока. По-моему, Семён. Нужны сведения о нём.
– Зачем?
– Слабое звено. Из виденных мной подельников Люды он – единственный с остатками чего-то от человека. Если поможет, дам шанс ему выжить.
***
Республика Беларусь, 2013 год
Семён Лихтарович зажмурился от яркого света, ворвавшегося в тёмный заброшенный сарай.
– Привет, Сёма. Узнаёшь меня?
Вопрос прозвучал издевательски. Как человек, просидевший в кромешной тьме, может опознать визитёра в дверном проёме? Виден один лишь тёмный силуэт.
– Неа.
– А я тебя помню. Первое мая, международный праздник каких-то там трудящихся. И ты трудился в свой праздник, жарил Грише шашлыки в Над-Нёмане.
– А-а…
– Красноречивый ты наш. Тогда сговорчивее был, вспомнил моего меньшего братца Олега, а Григорий тебе рот заткнул.
– Ну… да.
– Видишь, как мы продвигаемся. Следующий вопрос. С какого перепугу в ночь на 29 августа вы поехали на Украину через Тересполь? Не говори, что через поляков быстрее – накануне 1 сентября очереди дурные на всех переходах.
– Гриша приказал.
Игорь шагнул вглубь сарая и опустился на корточки перед пленником. Тот опасливо отодвинулся, насколько позволили наручники, сцепившие руки позади опорного столба.
– Вас было трое. Дай догадаюсь – один остался на Украине, изображал присутствие, слал с ваших труб SMS-ки. Правильно?
– Э…э.
– Я рад, что ты не возражаешь.
Он взял Семёна за нижнюю губу и с силой сжал. Тот испуганно зажмурился. То бишь осведомлён о любимой зэковской забаве – резким движением вниз оборвать её. Или засунув палец за щёку… Впрочем, подробности, которые промелькнули в воображении у барановичского уголовника, могли быть любые.
– Кто вам сообщил, что мы очень рано съехали из Над-Нёмана? Ну?!
– Не… не могу.
Игорь отпустил губу.
– Разочаровываешь меня. Думал, объяснишь, откуда у председателя сельсовета один входящий и два исходящих на украинский номер. Можно вычислять, где украинская симка регистрировалась в сетке. Или по старинке, паяльник в очко? Да не трясись так. У председателя задница тоже подходящая.
– Не… не надо. Не знал он.
– Чего не знал твой шурин?
– Что Люда приказал мочить вас.
– Обиделся за дырку в ладошке?
– Не… Нет. Не только. Говорил про какой-то клад старого пана. Не хотел, чтобы кто другой нашёл.
От ободряющего шлепка по плечу Семён вздрогнул, брякнув наручниками.
– Совсем хорошо. Всё становится на свои места. Почему поехали на дело на «Лексусе»?
– Опаздывали. Гришка ругался. Должны были на «БМВ» пересесть.
Игорь усмехнулся.
– Ту самую, битую возле Орши?
– Не, она в хлам. «Восьмёрка» есть, паленая. Не успели.
– Кто был в «Лексусе»?
– Гришка.
– А ты?
В нос воткнулся пистолетный ствол. Запах металла и смазки не спутать ни с чем.
– Я не стрелял!
– А что делал?
– За рулём сидел.
– Ты понимаешь, сука, что подельник в убийстве моего товарища?
Бандит шмыгнул носом как нашкодивший пятиклассник.
– Что я мог… Нанимался к Люде товары на «ДАФе» возить, он заприметил, зарплату дал… И понеслось. Там уже нет пути назад.
– Тогда лови миг удачи, падла, если хочешь соскочить с крючка. Живым.
Согласие Семёна сотрудничать привело к цепочке последствий. Одним из них стал арест Игоря Комитетом госбезопасности РБ.
Внутренняя тюрьма КГБ, в просторечии именуемая «Американкой», являлась самым комфортным пенитенциарным учреждением республики. Администрация несколько сдержаннее, нежели в тюрьмах и исправительных колониях системы МВД, камеры не переполнены, да и контингент приличный – нет классической уголовщины, взятой под стражу за насильственные преступления. Игорь Наркевич с обвинением в организации убийства группы лиц – редкое исключение.
Он не оценил преимуществ «Американки», не имея образца для сравнения. Лязгающие стальные решётки с электрическими замками, тяжёлые железные двери камер с окошечком, тяжкий дух несвободы – всё это мало напоминало пятизвёздочный отель в штате Гоа, обещанный Светлане.
В первое же утро после задержания его снова привели на допрос. Следователь новый, с ним мужчина в штатском, дрябленький, лысенький, абсолютно не кагэбешного вида.
Игорь опустился на табурет, намертво прикрученный к полу.